– Да ничего он не сделал. Сидит, связанный серебряными нитями, погруженный в гробовое молчание. Ему сейчас ни до чего.

Как Михайло Божко в очередной раз победил вампира

Корвин с Борисом уехали на бронированном «Мерседесе». Карич пригласил меня завтра на чай, где обещал щедро вознаградить за помощь. Я подумал, что опять увижу Ану, и улыбнулся. Корвин многозначительно попрощался со мной, как с «умным и исполнительным шабес гоем». Он, видимо, думал, что я каким-то образом из белой пешки превратился в черную. Но, как мне кажется, Матвей, охарактеризовав меня как пешку, был не прав, скорее я был конем, судя по странным ходам, которые мной делали. Меня весьма озадачила фраза термовампира о том, что ордену побеждающего дракона придется идти на уступки перед «Рош». Выходит, смерть Настича была выгодна не кому иному, как Божко? Неужели старый полковник и с этим журналистом сыграл втемную? Я стал отмахиваться от этих подозрений, как от назойливых мух.

Божко не мог отдать приказ убить тележурналиста.

Из бункера вышел Ненад, вздыхая от облегчения. Он вновь закурил, выдыхая вверх струю сизого дыма. Я спросил его, что Борис приказал сделать с Барченко. Ненад улыбнулся:

– Как этот старый пень переживает за Габриеллу, если б вы знали! Он просто убит своим горем, словно овдовевший домосед.

– Слушай, ты уже мне все мозги прожужжал со своей Габриеллой! Но я, кажется, задал вопрос: куда будем девать Барченко?

Ненад реагировал спокойно на мою нервозность:

– Господин Карич позвонил российскому послу и задал ему тот же вопрос. Будь воля Бориса, думаю, Барченко не долго продержался на этом свете и быстро бы направился к своей любимице.

Я нахмурился: все дороги ведут в Рим, а все мысли киллера неуклонно возвращаются к этой собаке.

– И что посол?

– Ну, посол попросил выдать им Барченко. Мол, у правительства РФ тоже есть к нему несколько вопросов. Сейчас за стариком приедет машина и его увезут туда, куда нам совать нос не велено.

– Что ж, возможно, так будет лучше. Ты говоришь, выдать им… Кому им? Русским, что ли?

– Да, конечно.

– А каким русским, новым или старым?

Ненада мой вопрос заставил задуматься.

– Думаю, все-таки, старым… Знаете, я долго думал, почему Барченко и та дама в черном оставили меня тогда в живых. – Он сделал несколько затяжек, ожидая, что я начну свои расспросы. Но я молчал. Ненад оскалился в ухмылке. – Барченко решил проявить милосердие.

– Что?! Милосердие?! В своем ли ты уме, Ненад? Вампиры не испытывают милосердия и считают его слабостью, присущей низшей расе людей. Что ты, дружище! – Я недоверчиво хмыкнул. – Милосердие… Он, наверное, просто хотел показать Каричам свою безнаказанность, поэтому и оставил тебя в живых. Дескать, хочу – убиваю, хочу – милую. В этом смысле, может быть, он и проявил милосердие, но это было больше прихотью бога, чем действительным проявлением добрых чувств. Я думаю, что ты должен это понимать, чтобы самому не заразиться милосердием уже по отношению к вампирам.

Киллер хмуро покачал головой.

– Думаю, что вы не совсем хорошо понимаете, что я имел в виду. Чувства Барченко к этой мерзкой собачонке были единственно светлым переживанием в его жизни. Вампир – это холодный мощный ум и мертвое сердце. Мертвое, понимаете меня, профессор? Быть может, я не такой ученый, как вы, и не могу хорошо выражать свои мысли.

Я уважительно кивнул, показывая, что приятно удивлен его размышлениями:

– Продолжай, Ненад.

Киллер обрадованно продолжил:

– Мы все думаем, что наша личность – это ум, потому что он думает, вычисляет и управляет нашими поступками. Но ведь это не так – сердце главней. Барченко, полюбив Габриеллу, наверное понял, что настоящий центр личности – это сердце. Любовь к собаке показала ему эту истину и немного оживила вампира. Поэтому он и решил проявить ко мне милосердие. Он захотел познать светлую сторону мира, и это разорвало его пополам. А теперь, когда ему некого любить, он смотрит на мир из сожженного сердца и видит вокруг лишь холодный пепел…

пронеслись в сознании строки стиха, который декламировал Корвин. Может быть, Ненад и прав: вампир – это мощный холодный ум и мертвое сердце, в котором не живет ничего, кроме ненависти и боли. «…Лишь взгляд, устремленный в вечность – в нем ненависть и боль».

– Думаю, может быть, то, что испытывают вампиры и есть ад. Даже самый презренный человек на земле любит кого-нибудь, его жизнь, пусть темная и мрачная, но все же имеет надежду и веру… И любовь… А во что верит вампир? «…Кто-то просит прощенья у бездны, в которую падает. Но знаю я, что не простит меня вечность…» Вампир верит в бездну, в которую падает бесконечно. И все, что он чувствует: все, что знает, – «лишь бесконечная преграда, преодолеваемая бесчисленное количество раз». Его мировоззрение – лишь ад. Хотя именно вампиры унаследовали землю после грехопадения, им не суждено наследовать небо.

Мы с Ненадом посмотрели в глубь равнины. По дороге опять ехал автомобиль.

Воздух уже переставал быть чернильным и становился синим, как море в ненастную погоду. Звезды еще мерцали, как костры небесной армии, которая скоро пойдет в бой. Но уже чувствовалось, что утро приближается. Автомобиль разрезал ночную мглу двумя лучами, он приближался к бункеру. Скорее всего это и была машина, посланная русским послом за вампиром Барченко. Сейчас его отвезут туда, «куда нам совать нос не велено», разбитого событиями этой ночи. Сломленного смертью Габриеллы.

Неизвестная машина подъехала к нам минут через десять. Видимо, со мной уже произошло слишком много удивительных вещей и встреч, поэтому я уже не удивился тому, что к бункеру подъехал тот самый синий «Мерседес», на котором я ездил к Божко на аудиенцию. Я приготовился удивиться тому, что из машины выйдет Божко. Но когда он на самом деле вышел, я не испытал удивления. Полковник был одет просто и неброско, черные солнцезащитные очки скрывали от окружающих его слепоту. Он даже не носил посох или трость, лишь тихонько касался своего телохранителя, который не отходил от полковника дальше чем на шаг. Я наблюдал, как Божко переговаривался с Ненадом об условиях выдачи Барченко. Смысл слов до меня почти не доходил. Как странно! Только теперь я удивился собственному равнодушию к загадочным вещам, наполнившим мою жизнь до предела. Я перестал считать удивительные вещи удивительными!

Ненад рассказал детали нашего дела Божко и охран-нику и пригласил их в бункер. Я последовал вместе со всеми в подвал. Мне хотелось как-нибудь пообщаться с Божко, но я даже не знал, что он думает обо всем этом и знает ли он сам, что и я нахожусь в бункере. Ведь я пустился в эту авантюру, не советуясь с обиличевцами. Мне было немного неловко, и я после недолгих раздумий решил не обнаруживать своего присутствия. Слиться с охраной и безмолвно наблюдать за происходящим.