– А чем вам шоумены не нравятся? Взять хотя бы Владимира Жириновского. Его многие любят. Он и тон задать умеет, и явно недурен. А представляете, как ему было тяжело удержаться, когда только строилась жесткая вертикаль новой власти. И ведь удержался. Молодец, я считаю.

– Пожалуй, – Артеменко не хотелось спорить с руководителем, играющим в лояльность, – я просто недолюбливаю кричащих и размахивающих руками политиков развлекательного жанра. Они вызывают у меня сожаление и стыд, что человек может искусственно вводить себя в такие непристойные состояния.

Он бегло просматривал бумаги и уже стал расписываться. У них с Кругом давно было заведено отвлеченно беседовать во время подобных мероприятий. Артеменко хорошо знал причины: таким способом куратор прощупывал мимолетом его настроение, как терапевт, прослушивал его внутренний мир. Вообще-то в этом не было ничего необычного, просто Круг выполнял свои обязанности, Артеменко сам бы так делал, окажись в роли куратора.

– Ну, насчет Жириновского это вы зря, – решительно не согласился Круг, – такие нам очень нужны. Просто это представители разных… м-м… направлений. Мне кажется, главное, чтобы воздух сотрясался непрерывно и со всех сторон. Тем более, его талантом многие восхищаются, по телевизору как на артиста цирка глазеют. Ведь он – талант! – Глаза у полковника заблестели и погасли от быстро метнувшейся мысли в другом направлении. Немного подумав, он добавил многозначительно и несколько мечтательно: – Нам бы такого в Киеве вырастить, цены бы ему не было. Руководителя какой-нибудь русскоязычной партии с национальной идеей объединения с Россией… Какого-нибудь безбашенного психа, чтобы волком кидался на пришельцев с Запада…

Артеменко счел необходимым промолчать. Точно сказал, как на артиста цирка, прибавить тут нечего. Он поймал себя на мысли, что с детства цирковые клоуны ему были скучны, а восхищался в основном воздушными гимнастами. Но Виктор Евгеньевич, похоже, униматься не собирался – его восхищение лужковской методикой не знало границ.

– Лазеек, я вам доложу, столько же, сколько и людей, – заявил он с лукавой жульнической хрипотцой, – вот, действительно, своевременно вопрос о Севастополе подняли, хороший ход, неоспоримый козырь, я вам доложу.

Артеменко с умилением вспомнил, как круглолицый политик с менторским видом и напускной яростью провозгласил:

Севастополь в 1948 году был подчинен непосредственно государству, а в 1954 году город русской славы не вошел в число тех территорий, которые Никита Хрущев передал Украине. Лужков особенно подчеркивал – «русской». Значит, российской, по закону преемственности. Далее карманный политик Хозяина с наглостью вора в законе пообещал решать этот вопрос в интересах какой-то, ему одному ведомой правды. Алексей Сергеевич от воспоминания невольно ухмыльнулся – ястребиные повадки не шли к раскрасневшемуся мясистому лицу. Глашатай был хитрым лисом, но никак не воином. Как свирепый ягдтерьер, которого охотник достает из-за пазухи и пускает проверять норы в лесу.

– Я вот о другом думаю, – сказал он, оторвавшись от бумаг и пытливо посмотрев на начальника, – ведь если мэр города одного государства публично берется решать будущее города другого государства, то, пожалуй, больше нет необходимости говорить об утонченной деятельности спецслужб. Если скоро изо всех щелей полезут гоголевские вурдалаки, то зачем светить спецслужбы. Стоит ли микроскопом забивать гвозди?

– Э-э, спецслужбы тут нужны всегда. – Круг решительно взял инициативу в свои руки. Он любил с видом знатока разглагольствовать о деятельности спецслужб. Это был его конек. – А подстраховать? А настроения промониторить? А подкинуть репортерам нужную для зондажа дезу? А работа с людьми, которые составляют наш, так сказать, золотой фонд? Я говорю о всех, кто идеологически готов встать под российские флаги. Никто не говорит – бездумно светиться. И расслабляться вовсе не стоит, надо за контрразведывательным режимом послеживать. Это сейчас в Киеве помалкивают, а, поверьте мне, проснутся от укусов и сами начнут кусаться. – Он проворно и несколько суетливо передал новые листы на подпись, а Алексей Сергеевич между делом принялся их бегло просматривать. – Хотя какой там контрразведывательный режим, на Украине-то? Это вам даже не Словакия какая-нибудь или Болгария. Это – исконно наша земля. Но бдительности не теряйте – одно дело выслать из страны дипломата, другое – взять за задницу нелегала. А вот про момент вы верно подметили, настало время широким фронтом идти в атаку. Настал час армии политиков с дубинами, которыми вколачиваются умозрительные заключения в головы несведущих. Зато, если честно, гордость распирает! Это вам не вкрадчивые намеки американских посланников с их лицемерной этикой – мы рекомендуем то, мы озабочены этим… Тьфу… Нет, чтобы ребром! А тут потомки древнего Московского царства шагают. И грозно шагают, широко и смело. Бойтесь!

Сея тарабарщину повсюду, хотел с иронией добавить Артеменко, но, посмотрев, как опять воинственно запылали глаза шефа, промолчал.

– А-а, – понимающе протянул Круг, – знаю, чего вам не хватает. Индивидуального размаха! Ведь правда? Обидно, что мы им почву готовим, а они сливки снимают? Так это, дорогой вы мой, кто на что учился. И как по мне, так лучше серыми кардиналами быть. Они рискуют. Посмотрите, как они меняются быстро, как модная одежда. Отработал, и на покой. Покричал, на тебе, – Круг ловко показал, как что-то дается одной рукой в другую, – и… проваливай, дай простор другим… А мы даже не годами, десятилетиями диктуем свою волю из бункера. Ну конечно, – тут он сделал характерное движение плечами, как бы одергивая самого себя, – аккуратно, тихо и красиво диктуем. Не навязываем, просто подсказываем. Ведь, согласитесь, и то, что сейчас политики кричат, нами было подготовлено.

Круг, опьяненный собственными рассуждениями, умолк, а Артеменко, оторвавшись от листа, где он только что поставил свою подпись и начертал псевдоним, подумал, что вот Круг живет на поверхности, тихо и незаметно плывет, и все ему нипочем. Может, и правду он режет ломтями, да только что-то она гложет, а не греет.

– Что скажете про речь вице-спикера Госдумы? Ради чего наша дама отличилась? – оторвал его между тем Круг, туман размышлений рассеялся, и он увидел близко перед собой его добродушное, спокойное и улыбчивое лицо.

– А, Любовь Константиновна? – как бы переспросил Артеменко, отдавая очередной подписанный лист и беря из рук куратора новый. – Мне кажется, что она так, вслепую втянулась, желая проявить рвение и преданность делу каким-нибудь неглубоким, но по-женски пламенным заявлением. Сейчас все спешат сделать благотворительные взносы на поддержание жара в костре инквизиции. Она ж не сказала ничего нового, новым стало звучание и упаковка давно оформленной идеи. О том, что Крым присоединили к Украине незаконно и Кремль еще вернется к вопросу о принадлежности полуострова. Кстати, говорят, ей недавно орден дали, «За заслуги перед Отечеством». Так что я не исключаю тут взаимосвязи.

– Да бросьте вы, Сергеич, орден. То ж за заслуги в законотворческой деятельности, я сам проверял. А в остальном я, между прочим, с вами согласен. Хотя дамочки в нашем деле порой о-го-го какую роль играют, тут, мне кажется, речь о простой инициативе. Ну а сам спикер?