Замполит спокойно и уверенно проговорил:

— Кудреев здесь будет один.

— Да? И откуда тебе это известно?

— Я не намерен перед тобой отчитываться. Но командир спецназа будет без Ольги. Это абсолютно точно. Так что подумай, красотка, как отработать спесивого профи.

Людмила задумалась. Затем хищно оскалилась:

— А ты хорошую весть принес, Кравцов. Очень хорошую.

Поднялась, прошла по залу.

— Так, так, так! Я знаю, что делать. И завтра, котик, сыграю с Андрюшей по-крупному. Он долго опомниться не сможет.

Замполит довольно откинулся на стуле:

— И мне поможешь. Воронцова не для Кудреева, она для меня. Я сумею ее окрутить. Только смотри, Людка, Кудреев в кафе долго не задержится, этот момент особо учти.

Она подошла к Кравцову, присела на колени к майору.

— За такую новость ты, Сашенька, заслужил награды. Как ты смотришь на секс в пустом кафе? Прямо на столике?

Людмила расстегнула пуговицы блузки, оголив грудь.

— Ты ведьма, Людка!

Вечером официантка чувствовала внутренний подъем, азарт. Она с большим нетерпением дождалась Костика, который, как назло, сегодня еще и припоздал, появившись в кафе не к пяти часам, как обычно, а без четверти шесть.

Людмила не смогла скрыть раздражения.

— Где ты шляешься, красавец? Я уже час тебя дожидаюсь!

— А что, собственно, произошло? Взяла бы и сама открыла заведение. А мне жену надо было в районную больницу доставить, приступ аппендицита! Положили на операцию!

Они вошли в кафе. Костик встал за бар-стойку.

Людмила пристроилась напротив.

— А теперь слушай внимательно! Завтра кафе на вечер снимает спецназ!

Бармен присвистнул:

— Ни хрена, дела! С чего бы это?

— День рождения у какого-то ихнего майора, а чего это ты вдруг помрачнел?

— Помрачнеешь! У них мужики — оторви и выброси! Соберутся шалманом, нажрутся, да и вспомнят про мою стычку с Кудреевым! Они же меня на части разберут. Знаю их.

Официантка презрительно посмотрела на бармена:

— Испугался? Да за каким… ты им сдался? Ты для них — моль. И Кудреев не из злопамятных. Да и не будет он размениваться по мелочам. В этом отношении тебе больше Кравцова остерегаться нужно. Тот ради собственной выгоды продаст любого. А если уж обиду затаит, то рано ли поздно, но обязательно подлянку кинет. Но, короче, Костя. Вернемся к теме: завтрашний вечер очень важен для меня.

Костик вспылил:

— Опять твои заморочки с отмороженным спецназовцем? Знаешь, дорогая, делай с ним все, что захочешь, хоть режь на куски, но меня в эти дела не впрягай. Себе дороже выйдет. — Да тебе особо и делать-то ничего не надо будет.

— Тогда зачем базар завела? Нет, дорогуша, если бы я тебе был не нужен, то и разговора никакого не было бы. Слава богу, знаю тебя не первый год. В общем, Люда, строй интриги против Кудреева, сколько тебе влезет, но без меня!

Людмила сощурила глаза.

— Так, да? Вот как ты запел? Ладно! Обойдусь и без тебя, но… клянусь, больше до меня ты даже мизинцем не дотронешься.

Бросив салфетку в физиономию бармена, официантка отошла от стойки.

Встала у окна, закурив.

Константин почесал лысый затылок.

Перспектива остаться без ласк Людмилы не улыбалась ему. Тем более сейчас, когда он мог свободно использовать болезнь жены и оторваться с ней по полной программе.

Махнув рукой, бармен окликнул официантку:

— Люд? Слышь?

Людмила словно не замечала присутствия Костика.

Тот продолжал:

— Ну, Люд? Кончай, а?

Женщина, не обернувшись, бросила:

— Да пошел ты… слизняк.

— Ну, ладно. Иди сюда.

— Ты поможешь мне?

Бармен тяжело выдохнул:

— Помогу. Куда ж я денусь? — И поправился: — Но только если это будет в моих силах и не сопряжено с неприятностями от спецов.

Людмила вернулась к стойке.

— Все будет нормально, Костя. Да и сделать тебе надо самую малость, причем то, что непосредственно входит в круг твоих обязанностей! Завтра утром ты получишь бутылку коньяка, которую во время гулянки должен будешь поставить на столик Кудреева. И все.

— А почему я? И как поставлю, если буду находиться за стойкой? Таскать пойло по залу — твоя работа.

— Моя. Но только не завтра. Завтра вечером меня в кафе не будет.

— Как это? Почему?

— По кочану! Заболею я, понял? Помогу все накрыть, потом почувствую жар и уйду. Так ответишь, если кто спросит обо мне.

— И я должен буду один вертеться в кафе?

— Не переработаешь. Спецы, если что, и сами к стойке подойдут. Главное, чтобы ты нужную бутылку к Кудрееву доставил. Да и чего ты опять зачмурился? Просто среди всего прочего и коньяк выставишь. Все.

Костик бросил на официантку подозрительный взгляд:

— Постой, постой! Уж не отравить ли ты Кудреева собралась?

— Думай, о чем бакланишь, а?

— А чего? От вас, баб, всего ожидать можно! А от тебя тем более!

— Костя, ты говори, да не заговаривайся. Никого я не думаю травить. И никто не отравится. Все продумано и, кстати, согласовано.

Бармен вновь изобразил удивление, переспросив:

— Согласовано?.. С кем?

— С Кравцовым! Этого тебе достаточно?

Изумлению Костика не было предела. Он замер на месте, пытаясь понять своим скудным умишком смысл сказанного напарницей.

— А при чем здесь Кравцов?

— Кость! Ну какое тебе дело? У тебя с замполитом свои дела, у меня — свои. Так я могу на тебя рассчитывать?

— Ну… если… сам Кравцов. Только не обижайся, я проверю, в курсе ли майор твоих намерений.

— Проверь. И потом сам не обижайся. Мало того что замполит вздрючит, но и я тебя к себе ближе чем на километр не подпущу. Понял? Можешь прямо сейчас позвонить ему. Телефон под рукой.

Бармен задумался. Дело, которое задумала Людка, было мутным. А если и вправду связанное с Кравцовым, то и коварное. Можно, конечно, проверить, не блефует ли Людка насчет замполита. А что это даст? Она права, ничего, кроме неприятностей! А они нужны ему? Ведь тогда Людка точно оставит его на голодном пайке, это как пить дать!

И что в принципе такого, если он поставит на стол Кудреева бутылку коньяка? Да подполковник сам запросит его. Он чуть ли не единственный офицер в гарнизоне, употребляющий клоповник. А в спецназе точно один такой.