class="p1">В е р а  П а в л о в н а. Я спрашиваю — когда ваш самолет?

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Через час.

В е р а  П а в л о в н а. Вы опоздаете. До свиданья! (Уходит.)

Валентин Сергеевич в растерянности смотрит ей вслед. Вбегает  Ш у р и к.

Ш у р и к. Что здесь делала эта цапля?

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Если я еще раз услышу это слово!..

Ш у р и к. Не услышишь! Ничего ты от меня больше не услышишь, ренегат! На тебе твой билет и убирайся!

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Шурик… А нельзя его сдать?

Ш у р и к. Что?!

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Только что здесь… вот на этом месте… она… она сама сказала, что выбросила его… Нет, дай я тебя поцелую! (Обнимает Шурика.)

Ш у р и к. Да что с тобой, черт возьми?!

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Она не замужем!

Ш у р и к. Кто? Цапля?

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Я убью тебя! Она свободна! Свободна, как птица! Неужели ты не слышишь, как во мне все поет!

Из спальни доносится крик филина.

Ш у р и к. Кто там? (Бросается в спальню, возвращается оттуда с клеткой.) Что это за страшилище?!

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Это Филимон!

Ш у р и к. Боже, какая гадость! (Швыряет клетку.)

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Осторожно, он живой! Спи, Филимончик! Спи, моя птичка! Ночью мы с дядей тебя покормим. (Шурику.) Разбуди меня в два, живодер!

Ш у р и к. Ты остаешься?! Значит, ты будешь играть?!

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Сейчас я выиграл бы даже у Карпова!

Ш у р и к. Дай я тебя поцелую! (Обнимает Валентина Сергеевича.)

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Тише, медведь! Ты раздавишь клетку!

Ш у р и к. А ты дай, дай мне этого красавца! Это чудо природы! И готовься к матчу, я сам, сам все сделаю! И напою его, и накормлю, и усыплю! Ну, дай мне этого Аполлона!

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Не дам! Ты не знаешь, как его кормить.

Ш у р и к. Я? Я не знаю?! Я уже двадцать лет кормлю четверых!

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Что ты кричишь — разбудишь его! (Раскачивает клетку, напевает.) «Спи, моя пташка, усни, в доме погасли огни…»

Ш у р и к. Кто так качает?! Это ж не кадило! Дай сюда! (Прижимает клетку к груди, как младенца.) Вот так же когда-то я качал своего Мишку… (Напевает.) «Спи, моя пташка, усни…» А вырос такой стервятник! «…В доме погасли огни…»

О б а.

…Птички уснули в саду,

Рыбки уснули в пруду…

Спи, моя радость, усни…

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Тот же гостиничный номер. На столе стоит клетка с филином. Из спальни доносится голос Шурика.

Ш у р и к. Валя, Валька! Где ты? (На ходу одеваясь, выходит из спальни.) Валька!

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч (выглядывает из ванной). Ты меня?

Ш у р и к. А кого же? Пять минут ору: «Валя, Валя!»

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Извини, я уже к «Ананию» привык. И не кричи! (Показывает на клетку.) Видишь, с ним что-то неладное. Дышит как-то не так.

Ш у р и к. Намаешься ты с этим пугалом!

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Не смей его так называть!

Ш у р и к. Все, не буду! После вчерашней твоей партии я готов на все! Как ты с этим очкариком эндшпиль провел! У него очки на лоб полезли. Чего он вчера не сдался, партию отложил? В общем, поздравляю тебя, старик!

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Не торопись, сегодня еще доиграть надо.

Ш у р и к. Чего там доигрывать! Конь эф-шесть — и конец! Пожалуй, можно уже намекнуть Оганянцу насчет Мишки. (Набирает номер.) Занято…

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Шурка, а может, не стоит звонить? Оставь ты Мишку в покое! Смотри, как у птиц все разумно! Да, они кормят своих птенцов, даже из клюва. Но до определенного возраста! А потом, потом выталкивают их из гнезда, чтоб они сами научились летать…

Ш у р и к. Наслушался тут про птиц! (Снова набирает номер.) С кем он там болтает? Девушка, разъедините 314-й! А вы скажите, что вызывает междугородная…

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Твою б энергию да в мирных целях! Ты бы горы сдвинул, ледники растопил…

Ш у р и к. Растопил, если б знал, что его на ледник пошлют! Так ведь его же могут и в пустыню. (Набрав номер.) Аршак Акопович! Доброе утро! Как спали? А я плохо. Все ваша партия из головы не выходит! Как вы блестяще форсировали ничью! И не возражайте — иная ничья дороже победы… (Валентину Сергеевичу.) Пижон! В выигрышном положении ничью предложил! (В трубку.) Вы вдохновили всю команду! (Валентину Сергеевичу.) В домино ему играть, а не в шахматы. (В трубку.) Да-да, проанализировали. Конь эф-шесть — и конец! Я сейчас зайду, покажу вам. Счет пока пять — четыре, значит будет шесть — четыре. (Вешает трубку.) А могло быть и семь! Ольга Михайловна вчера так накурилась, что зевнула ладью.

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч (горячо). Вера Павловна и так бы выиграла у нее! Она прекрасно играет! Скажешь — нет?

Ш у р и к. Да, да, конечно. Она — Майя Чибурданидзе! Если меня будут спрашивать, я у капитана.

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Я тоже ухожу.

Ш у р и к. Куда это?

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Город посмотреть.

Ш у р и к. На твоем месте, Ананий, я бы по этому городу не гулял. Возьми такси, я финансирую. И постарайся не высовываться из машины. Держи трешку, ты заслужил.

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Вот что, Александр Борисович! Спрячьте ваши деньги и не вмешивайтесь в мою личную жизнь!

Ш у р и к. Как? У вас уже есть личная жизнь, Ананий Григорьевич?

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Представьте себе, Александр Борисович, есть! Мы с Верой Павловной договорились встретиться в сквере напротив гостиницы.

Ш у р и к. Когда это вы договорились?

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Вчера, на матче.

Ш у р и к. Садись, Ананий! Давай проанализируем все с самого начала. Три года она писала тебе письма…

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Не мне.

Ш у р и к. Она об этом не знает. И, конечно, ее поразила глубина твоего научного мышления, неисчерпаемое богатство твоих идей. Вы встречаетесь, и неожиданно открываются новые богатства — дача, машина. Все женщины в своем роде орнитологи, Ананий, — все они хотят кого-нибудь окольцевать.

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Не смей так о ней говорить! Ты ее не знаешь!

Ш у р и к. А ты?

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Мы три года переписывались!

Ш у р и к. Это не ты переписывался!

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Она об этом не знает. Она не такая — ее не интересуют материальные блага.

Ш у р и к. А что ее интересует?

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Рекультивация! Она хочет, чтобы аисты снова прилетали!

Ш у р и к. Значит, аисты? Так вот, Ананий, ко мне аисты уже прилетали! Два раза. Они прилетают и улетают, а дети остаются. И их надо кормить, одевать и устраивать на работу. Сними-ка лучше галстук, надень свои нарукавники и садись за квартальный отчет. А я пойду в скверик и скажу Вере Павловне, что Ананий Григорьевич Кудрявцев занемог, плохо выспался из-за филина.

В а л е н т и н  С е р г е е в и ч. Нет уж, хватит! Я сам пойду и скажу, наконец, что никакой я не Кудрявцев, что нет у меня ни дачи, ни машины, что