Женщина передернула плечами и явно смутилась, видно, хорошая простая баба:

– Извините, я не хотела вас обидеть. Ошибочка вышла.

– Ничего страшного. Вы были в Одессе? Нет? Приезжайте, найдете немало общего с Ленинградом. У нас тоже очень красиво. Простите, как вас зовут?

– Тина.

Ничего себе, Тина, ошибочка. Настроение тошнотой прокатилось до самого горла. Почему у меня всю жизнь так? Значит, не приехала Таня из Ленинграда, и ее заменила Оля из Одессы. Не все ли равно. В следующий раз еще какой-нибудь город добавится, их в нашей стране, городов и весей, слава богу, может хватить до самой пенсии. Вот, оказывается, каков вы – Михаил Григорьевич. Сегодня праздник, я буду веселиться и ничего ему не скажу. А тетки почувствовали себя неловко, хорошие тетки, сколько же им досталось в жизни. Легко сказать: исколесили половину Союза – с детьми и страхом за жизнь мужей, каждый раз привыкай к новому месту. Я бы, наверное, так не смогла, а вообще, кто его знает.

– Что-то наши ребята затянули с перекуром, давайте, девочки, сами выпьем. За что? Вот за Олю и Михаила, пожелаем им счастья, – Тина все еще старалась сгладить ситуацию. – Знаете, Оля, наши мужья очень уважают Михаила, он очень дружелюбный, отзывчивый, вы сами видели, как они обрадовались вашему приходу.

Хорошо, а что я сама знаю о нем? По большому счету ничего, только то, что работает в газете, носится по командировкам по всей стране и почти отовсюду, если это возможно, находит время мне позвонить. Мне с ним интересно, познавательно, он человек, с которым хочется быть рядом. Но это невозможно, между нами пара тысяч километров. Когда в следующий раз придется встретиться, если вообще придется. В лучшем случае когда-нибудь позвонит. А вот его друзья возвращаются, смотрят на меня, улыбаются. Мы танцуем, плотно прижавшись друг к другу. Какой прекрасный вечер! Сегодня никто его мне не испортит. Поднимается десантный тост, потом неожиданно тост персонально за меня, за Олечку, а не за Танечку (видимо, жены подсказали), требуют, чтобы я поскорее уже окольцевала этого закоренелого холостяка. Как же приятно!

В обратный путь в Москву к нам в «Жигули» набилось столько народу, что мне пришлось сидеть на чьих-то коленях, а в грудь мне впилась чья-то голова, которая шептала всю дорогу пьяные комплименты. У первой станции метро Мишины друзья высыпали из машины. Долго еще прощались, целовались, брали с меня честное слово, что в скором времени будем гулять нашу свадьбу, Мишка больше не отвертится. Они на радостях хотели даже нас поднять на вытянутых руках. В общем, еле разошлись, едва поспев к последнему поезду.

Мы ехали по ночной почти пустынной Москве, слегка пригасившей праздничные фонари. Однако окна многих домов продолжали светиться. Компании разойдутся лишь ранним утром, когда вновь откроется метро. Вдруг захотелось, чтобы всем было так хорошо и весело, как мне.

– Если не устала, можем сделать круг, провезу тебя через центр, а затем по набережным, увидишь Кремль с другой стороны, – предложил Михаил. Я кивнула головой, не ведая, какая еще новая великолепная панорама раскроется передо мной с противоположного берега реки.

Прибыли домой совсем поздно. Миша пошел в разведку, заглянул в комнату и вышел, почесывая затылок.

– Не возражаешь, если посидим немного на кухне, поболтаем, я что-нибудь выпью.

Мы просидели еще около часа, если не больше. На цыпочках зашли в комнату, там было почти светло от сияния кремлевских звезд. И, о боже, Мишина мама перебралась на тахту, а чешская софа с тремя огромными подушками, на которой мы с ней спали прошлой ночью, теперь, очевидно, ждала нас. Я рванула назад на кухню.

– Оля, я сам такой прыти от мамы не ожидал. Не волнуйся, никаких приставаний, честное слово; не скрою: ты мне нравишься, но без твоего согласия – никаких телодвижений. Веришь, мы же взрослые люди? Ты примостишься с одного края, я с другого, а посередине возведем границу из подушек, они высокие.

– Граница такая же неприступная, как Памир? – тихо рассмеялась я, чтобы не разбудить маму. – А как же: «Нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики». Ты же член партии.

– На эту ночь выхожу из нее, только об этом никому ни слова, а то и правда выпрут, – попробовал отшутиться Михаил.

Я поверила, напрасно поверила. В полной тиши, как говорится, без шума и пыли, я почувствовала тайком пробирающиеся сквозь границу его шаловливые ручки. Права наша бухгалтерша, которая долбила, долбила, что ни в коем случае нельзя доверять мужикам.

– Миша, если не прекратишь, сейчас же встану и уйду.

– А куда?

– На вокзале пересижу, Киевский, ты говорил, недалеко отсюда. Как-нибудь доберусь, дождусь своего поезда и укачу. Жаль, конечно, Москва, твои друзья мне очень понравились.

– Ладно, спи, запираю границу за замок.

– Смотри. В следующий раз такого, как Карацюпа с собакой, вызову. Отловят тебя как нарушителя границы. – Все-таки веселый и находчивый народ мы, одесситы. Недаром же наша команда в КВН так гремит.

Какой там спать; так и лежала, прислушиваясь к храпу его мамы, да и его собственному. Утром на завтраке появившаяся на кухне бабушка, громко поздоровавшись: «Доброе утро, Ольга Иосифовна, приятного аппетита!», сообщила о вчерашнем звонке Лильки.

– Спасибо, и вам приятного аппетита. Она что-нибудь передавала?

– Ничего, поздравила меня и сказала, что обязательно перезвонит. Еще ваше имя-отчество назвала.

Не скрою: мне было приятно услышать такое приветствие по имени-отчеству, и, допивая кофе, я удивлялась, отчего Михаил обращался к собственной матери только по имени: Сонька! Это резало мне слух.

– А что, Сонька, невесту выгодную сестрица мне подсунула. Худючая, ничего не ест, мало места на диване занимает. Ночью искал ее, искал, так и не нашел. Как считаешь?

– Не знаю, сам решай, что ты меня спрашиваешь? Сначала откормим, а там видно будет.

Мы дружно рассмеялись. Какие необычные у них отношения, он с матерью как с собственной подружкой общается. Неужели она так ведет себя со всеми его женщинами? Привычная.

– Уважаемая наша гостья из Одессы, сегодня я тебе весь день посвящаю. Поехали! – Михаил резко отодвинул стул. – Собирайся.

Через полчаса мы были уже на Ленинских горах, откуда открывался чудесный вид на Москву, хорошо просматривались стадион в Лужниках, золотые купола Новодевичьего монастыря и кремлевских соборов. Благо еще погода была ясная и солнечная.

– А сзади нас университет, пошли прогуляемся к нему.

– Знаю, была в нем, на сорок втором этаже, по-моему.

– Когда же успела?

– Еще в десятом классе, ездили со школой на экскурсию. Накатались там на лифтах…

– Самое большое впечатление?

– Нет, конечно. И знаешь, у меня есть фотография, мы снялись на лестнице у Библиотеки Ленина. Кто тогда мог предвидеть, что через десять лет я буду в гостях в доме рядом с этим местом и из твоих окон смотреть на Кремль.