Человека увели, нести нелегкую, незаметную службу, без которой раскрытие половины преступлений были бы невозможны, а я просидел еще полчаса в комнате без окон, чтобы никто не связал вызов человека «на допрос» и мое появление в изоляторе временного содержания воедино, после чего перешел в допросную.

— Что, Сережа, на меня не смотришь? — поприветствовал я своего, мрачного, как туча, фигуранта: — Не нравиться тебе условия содержания? А я тебя предупреждал, что этим закончится твое упрямство. Присаживайся, чаю попей. Возьми, это мама тебе передала.

На стол, к парящей чашке с кипятком, что я выпросил у местных оперов, легла шоколадка «Марс», несколько карамелек, пара пакетиков с чаем и две пачки, по цвету «прима», но с гордым названием «Примстон».

— Шоколадку здесь ешь, с собой не разрешат взять.

Сергей колебался минуту, но потом заварил чай и вцепился в шоколадку — как быстро человек начинает ценить даже самые маленькие радости жизни.

— Не надоело сидеть? — я дождался, когда парень съест шоколадку и допьет чай.

Сергей неопределенно пожал плечами.

— На, тебе мама написала. — я положи сложенный лист бумаги перед ним, Сергей, вновь поколебавшись, подтянул бумагу к себе, развернул и погрузился в чтение.

— Я тебя, Сергей, уговаривать не буду. Через двое суток материал в отношении тебя ляжет на стол районного прокурора. Если ты дальше будешь молчать, то вероятность переехать отсюда в СИЗО, минимум на шесть месяцев, до суда, очень велика. Если же ты сейчас напишешь, кто тебе передал эти вещи, то, скорее всего будешь освобожден под подписку. А на суде, вероятно, будешь свидетелем…

Сергей, из маминой записки, уяснив, что кавалерия из-за холмов не появится, да, даже с обычным «гревом» будет проблема по причине финансовой несостоятельности семьи, попытался поторговаться, но, затем, махнул на все рукой, и написал явку с повинной, что, без предварительного сговора, к нему обратились его знакомые Володин Олег и Слюсарев Никита, которые попросили его сохранить вещи, на сто Сергей и согласился, предоставив для хранения гаражный бокс, принадлежащий отцу. Откуда парни привезли вещи, Сергей не знает точно, но догадывается, о чем сейчас и полностью раскаивается.

Прощались с Кривошеевым почти по-приятельски — спортсмен — любитель сдернуть шапку на бегу еще не догадывался, какой камень для него лежит у меня за пазухой.

— Еще раз здравствуйте, Галина Семеновна. Да, видел Сергея, он вашу записку прочитал и решил написать правду. Нет, если новые обстоятельства не вылезут, то, надеюсь, что через двое суток его отпустят. Какие новые обстоятельства? Ну, Галина Семеновна, вы мать и ничего не знали, что Сергей влез в неприятную историю, а вероятно, вы еще что-то не знаете.

У меня еще вопрос — какую школу Сергей заканчивал? Двадцать вторую? И какой класс? Зачем мне? Так, следователь просила характеристику принести… Уже вам сказала? Ну да, если после школы нигде не учился и не работал, то только из школы характеристику нести. Правда вы можете попробовать из домоуправления характеристику истребовать, но не уверен, что они дадут. Да, всего хорошего, будем надеяться… — я положил трубку телефона на рычаг, подмигнул дежурному по ИВС и направился на выход из этого места концентрации одиноких суровых мужчин, и, изредка женщин.

Не то, чтобы директор двадцать второй школы имела что-то против милиции, просто ей не хотелось заниматься извлечением из архива старого классного журнала, поэтому она отправила меня к завучу. Завуч, по той же причине, попыталась отделаться от меня «завтраками», но это я пресек мгновенно, выписав ей повестку на немедленную явку в милицию, из запаса бланков, носимых с собой, объяснив, что у нее есть выбор — отправиться со мной в милицию, где она будет ждать, пока кто-то из школы не привезет приснопамятный классный журнал, или достать из архива этот журнал, и тогда я покину учебное заведение ровно через десять минут.

Согласно страницы о семейном положении учащихся, вместе с Сергеем в одном классе училась только одна девушка, день рождения которой приходился на конец ноября. Выписав, на всякий случай данные оставшихся Светлан, я попрощался с, ставшей любезной, заведующей учебной частью и двинулся в сторону мета жительства Светланы. Дом был старый, поэтому выяснение вопроса, чем занимается Светлана Кошелькова после окончания школы, занял минимум времени. По середине буднего дня, дверь Светиной квартиры мне никто не открыл, поэтому разрешение данной проблемы я оставил на завтра — приличная девушка Света жила дома и каждое утро уходила в свой институт, на учебу.

— Как хорошо, что вы мне позвонили, Павел Николаевич… — обрадованно зачастила в телефонную трубку мой юрист Валентина, которой я позвонил, как только вернулся в Дорожный РОВД: — Сегодня из Миронычевского районного суда звонили, сказали, что до Виктора Брагина дозвонится не могут. Вы не знаете, где его найти? Его в суд вызывают на завтра, в четырнадцать часов.

Я, в ярких красках, представил, как рухнет картина мира в голове образцовой мамы и жены Валентины, когда я сообщу ей, в каком лечебном заведении в настоящий момент пребывает ее подопечный по вопросу восстановлению на службе и решил не открывать девушке грязную изнанку мира.

— Валя, пожалуйста позвоните в суд и скажите, что Брагин завтра заедет.

— Павел Николаевич, мне с ним ехать надо?

— Нет, Валентина, не беспокойтесь, мы этот вопрос сами решим. Вы просто в суд дозвонитесь.

— Я вас понял, обязательно дозвонюсь. — Валя, хоть и устроилась в мою (простите, бабулину) фирму для наработки опыта, но по судам ходить не любила и мой ответ приняла с облегчением.

Тот же день, вечерний развод.

— Шеф, я вам пожалится пришел, на «квартирников». — я грубо ткнул пальцем в угол. Где на стульях привольно развалились братья-близнецы и их старший опер: — По разбою, где вещи изъяты в гараже. Сегодня два брата-акробата, без согласования со мной, нагрянули в квартиру подозреваемого…

— Вообще-то, это наша линия работы и я вообще не понимаю, зачем Громов туда влез…- вальяжно начал, сменивший флаг Дима Тимонин, но я его