— Твоя Мари, она что, ждать его собирается?

— В смысле?

— Ну, вот ходит она сейчас на суд, передачи наверняка таскает, адвоката взяла, ты говорила, еще на свидания бегает — с ее пузом только по тюремным коридорам бегать, а потом его отправят на зону — а она ждать будет.

— Похоже, что да. Она прямо не говорила, но я так поняла, что она его еще любит и надеется, — пробормотала Жанна.

Елизавета Аркадьевна только вздохнула. Муж Мари потряс ее до глубины души. Она считала себя опытной зрелой женщиной, которая прекрасно разбирается в людях, но веселый уголовник с лучистым взглядом сумел обвести ее вокруг пальца. Елизавета Аркадьевна никогда бы не поверила в его прошлое, скажи нечто подобное соседка или знакомая, и, откровенно говоря, Митя вообще ей понравился. У нее даже мелькнула мысль, что вот бы такого мужа ее Жанночке или Катюшке, и почему Мари так везет, та же Катюшка красивее, да и в Жанне есть обаяние, а уж характер у обеих девочек выигрывает по всем статьям. Оказывается, повезло как раз Жанне с Катей, кто бы мог подумать, что такой милый мальчик — вор…

Тихий семейный вечер для Жанны и Елизаветы Аркадьевны закончился далеко за полночь. Анатолий Сергеевич ушел смотреть телевизор, а мама с дочкой еще долго обсуждали Александра, его работу, характер, перспективы семейной жизни и даже возможность в ближайшее время забеременеть — если Александр и откажется от отцовства, все равно ребеночек будет желанным. А потом Жанна призналась матери, как подозревала ее в адюльтере с молоденьким мальчиком. Елизавета Аркадьевна сначала тихонько ахнула и захлопала глазами, но по мере Жанниного рассказа о слежке и о творческих идеях тандема Жанна — Катя начала улыбаться, а над финальным объяснением в «Елках-палках» хохотала от всей души.

— Почему же ты у меня напрямую-то не спросила? Зачем такие сложности выдумывать?

— А что я у тебя должна была спросить? Дескать, дорогая мамочка, а не спишь ли ты с мальчиком, который тебе в сыновья годится, а то я вас вместе увидела? И знает ли об этом папочка?

Обе засмеялись.

— Кстати, я только на днях была у Веры. И Сережа мне ничего не рассказал.

— Обижать, наверное, не хотел. Он хороший мальчик, ты была права, когда мне про него рассказывала.

— Если честно, я не случайно рассказывала. Я думала вас познакомить — может, что и вышло бы. Ну, впрочем, теперь это не важно — у тебя есть Александр.

— Главное, чтобы все было нормально. Знаешь, мама, я даже боюсь верить, что у нас с ним по-настоящему. Что я еще могу выйти замуж, нарожать детей и жить нормальной семейной жизнью. Наши девчонки на студии иногда разведут скулеж: ой, быт заел, ой, каждый день одно и то же — мужу ужин, детям уроки проверять, ой, никакой романтики, а я им так завидую. Я хочу, чтобы меня тоже быт заел. Пусть быт меня заест, пусть, пусть!!! С мужем, детьми — и их уроками и даже пресловутыми носками. А вся эта свободная жизнь с ее мнимой романтикой… когда вечером после работы даже поесть лень себе одной приготовить. И никуда не хочется идти, потому что достали мероприятия и праздники вместе с ресторанами и театрами.

— Я думаю, у тебя все получится. Александр — надежный, по нему видно. Уверена, что он тоже хочет нормальную семью и детей — у него работа тяжелая, и свобода ему тоже вряд ли приносит что-то романтическое.

Жанна загадала: если Александр сделает ей предложение до Нового года — значит, все будет хорошо. А если не сделает — она сама предложит ему пожениться — и все равно все будет хорошо.

Результатами судебного процесса остались довольны все, кроме Мари. Чтение приговора стараниями Мити опять превратилось в балаган. Ирочка и Денис не знали, куда деться от счастья — оба получили условные сроки. Адвокат гордился собой, ему удалось сбавить срок до минимума и срезать материальный ущерб. Потерпевшие цвели потому, что им должны были выплатить почти пять тысяч долларов. А Митя продолжал веселиться — значит, его тоже все устраивало. Он получил три с половиной года строгого режима. Мари даже представить себе боялась, что такое строгий режим, если ужасы, которые показывали по телевизору и описывали в СМИ, — обычный. Она не представляла, как ее муж выдержит такие испытания, хотя Митиного отличного настроения приговор почему-то не испортил ни на йоту.

Не видя дороги за потоком слез, Мари села на лавочку у здания суда. Вскоре выпорхнула девочка-секретарь и посоветовала:

— Идите возьмите у судьи разрешение на свидание. Она сама предложила.

Мари, естественно, пошла за разрешением. Судья пила чай в маленькой комнате, жестом предложила Мари сесть. Сняла свои строгие очки на пол-лица и оказалась еще молодой женщиной с красивыми карими глазами.

— Знаете, Мария Михайловна… вы, наверное, уже не раз это все слышали, но я не могу удержаться…

— Вы хотите посоветовать мне, чтобы я бросила мужа? — спросила Мари.

— Да. Это будет называться не «бросила», а «спасла свою жизнь». Это надо сделать хотя бы ради ребенка. Думаете, Александров, он же Игнатьев, последний раз в тюрьме? Нет, конечно. Он выйдет досрочно, погуляет на свободе полгода-год и сядет опять. А у ребенка всю жизнь будут неприятности — папа-уголовник. Можно переехать — и соседи знать не будут. Но работать в приличную фирму его уже никто не возьмет. У вас мальчик или девочка?

— Мальчик. Ярослав.

— Тем более. А вдруг он захочет быть военным? Работать в банке? Заниматься политикой? Вы понимаете, что закроете ему эти возможности? Нужно срочно оформлять развод, пока не поздно. Поскольку муж в тюрьме — это будет сделать несложно.

Мари обещала подумать над советом судьи — ее, кстати, звали Надеждой, Мари потом прочла на доске с расписанием. Девушка никогда не думала о муже в социальных характеристиках. Она очень переживала, когда узнала, что он совершил кражу — но не из-за статуса, а из-за врожденного отвращения к воровству.

Мари решила посоветоваться с адвокатом — в конце концов, он, наверное, знает, надо ли оформлять развод, как это сделать и можно ли потом все вернуть обратно. Или не оформлять никакого развода, чтобы Митя не обиделся (он же может не понять, что это фиктивно), а просто не записывать его отцом ребенка. Но можно ли, чтобы в свидетельстве не было отца? Или отцом надо фиктивно записать кого-то другого? Мари не знала, но старательно выдумывала новые и новые варианты, чтобы отвлечь себя от главного — Мите дали три с половиной года строгого режима. Три с половиной года разлуки. Ребенок не увидит папу три с половиной года. Он еще даже не родился — а его уже лишили отца.

Мари шла по улицам и плакала. Прохожие смотрели на ее слезы и на ее живот и деликатно отводили глаза в сторону. Две женщины, а потом старичок с орденскими планками на груди предложили свою помощь. Мари не нужна была помощь. Мари нужен был Митя.

Из дома девушка позвонила Жанне — Жанна работала допоздна. Потом Наташе — никто не взял трубку. Потом Кате — ответил незнакомый мужской голос. Мари, которой хотелось человеческого присутствия, полезла на форумы, где не была уже целую неделю. Она, кстати, очень активно общалась в сетке — и на трех форумах числилась в старожилах, ее мнение имело вес. Мари не собиралась рассказывать о своей боли, она просто хотела поговорить о чем угодно — лишь бы создать иллюзию общения.