— У меня пока нет денег.

Она отвернулась и выругалась.

— Я достану. Скоро.

— Да пошел ты. Ты ничего не получишь.

Она отошла к окну.

— Послушай, у меня скоро будут деньги. Я заплачу тебе, клянусь.

— Сначала деньги, потом товар. А для мотивации знай — я не все сказала.

— Там есть что-то еще? — Макс подошел к ней вплотную.

Она молчала. Макс хотел положить руки ей на плечи, но в последний момент передумал. Словно предугадав это, Света шагнула в сторону, выставив руки перед собой. Ее взгляд все еще оставался серьезным и уверенным.

— Прошу, просто скажи. Это очень важно для меня.

— Заплати. Или компромата на начальника не получишь.

Макс отвернулся, постоял так несколько секунд в раздумьях, затем вновь обернулся вокруг себя и уставился на Свету.

— Меня уволили. Компромат мне больше не нужен. Ричард Пател и Маккензи скрывают что-то важное. Я хочу разобраться что к чему.

Она смотрела на него пристально, сложив руки перед собой.

— Я получу большую компенсацию. Этих денег хватит чтобы заплатить тебе.

— Это дата, — наконец, сказала она. — Восемнадцатое ноября.

— Планируемый день высадки. Что произойдет в этот день?

— Маккензи сбежит. Я нашла переписку с вербовщиком архипелага.

Она заметила непонимание Макса.

— Архипелаги — это строго охраняемые города. Оазисы уединения, развлечений и богатства — так о них говорят вербовщики. Их охраняют лучше президентских дворцов. Попасть туда стоит баснословных денег, но жить там мечтают даже короли.

— Ты тоже хочешь туда отправиться? — спросил Макс.

Света замолчала. Потом ответила резко:

— Принеси деньги.

По дороге домой Макс погрузился в раздумья. Если Света права, то в день высадки случится нечто ужасное. Чарли Хэнлон знал об этом и хотел рассказать, поэтому его и убили. Если Макс будет лезть дальше, то могут убить и его.

Так, ему нужно успокоится. Он должен еще раз все перепроверить. Вдруг она ошиблась? Вдруг есть другое, вполне логичное объяснение. Следователь мог ошибиться, а второй всего лишь исправил ошибку. Все просто и логично. Если Чарли Хэнлон знал о серьезной проблеме, разве он готовился бы к полету? Стал бы рисковать жизнью? Перед запуском существовало столько рисков вообще не добраться до Марса, что одним больше одним меньше, никто бы не предал значению его словам. Но что-то все же было, что-то, что напугало Маккензи до смерти, информация за разглашение которой он пошел на убийство. Ричард Пател, вот человек, который знает. Нужны доказательства, нельзя просто так обвинить директора НАСА в убийстве. Но чтобы получить их нужно выяснить, что Маккензи прячет в программе марсохода. Если Макс не может получить доступ к терминалу Маккензи, тогда может быть Маккензи сам все расскажет? Его нужно прижать. Но как?

Макс знал с чего начать. Прежде всего нужно перестать быть Новиковым и стать Ворошиловым. Сегодня вечером он не пойдет домой, у него есть дела поважнее — ему нужно выпить. Макс отыскал номер Игоря Павлова.

* * *

Молчанов плохо спал. Его мучала клаустрофобия и постоянная жажда. Температура в некоторых модулях корабля понижалась ниже ноля градусов. Не помогало ни тепло от сжигания кислородных шашек, ни включение отопления на несколько часов в день. Чтобы согреться Молчанов закутывался в одеяло и напоминал снаружи дрожащий летающий ковер.

Связь с внешним миром осуществлялась только через ЦУП редкими и короткими сеансами. Молчанов же грезил об эфирах, которые еще недавно ненавидел. Последняя тонкая нить, связующая его с родной планетой оборвалась. Казалось, что он там и не был никогда, что это был всего лишь яркий сон, что реальность — она здесь, посреди невесомой холодной пустоты.

Члены экипажа все реже общались между собой. После окончания рабочей смены, каждый пропадал в темноте и появлялся только утром. Одна лишь Нака не двигалась с места. Молчанов проводил с ней все свободное время. Он разговаривал с ней, иногда напевал ее песни, используя вместо японских слов универсальные «на-на-на» или «ла-ла-ла». Иногда ему казалось, что она реагировала. Ему вообще стало много чего мерещиться: то огоньки за стеклом иллюминатора, то, вдруг, из темноты выглядывали лица из прошлого, и начинали говорить с ним. Отец как всегда юморил; мама строгим голосом поучала; Бальтазар и вовсе посмеивался над ним, расположившись в удобном кожаном кресле.

Раз в день Молчанов посещал командира Стивенсона в главном модуле. Обычно тот либо ругался с ЦУПом, либо молча просматривал бесконечные электросхемы, не реагируя на Молчанова, не единой мышцей лица. Молчанова это вполне устраивало. Он оставлял командиру порцию антидепрессантов и забирал пустой контейнер от предыдущего дня.

В этот раз помимо командира присутствовали Покровский и доктор Пател. Первый выглядел неживым манекеном, и в его взгляде не было вообще никакого интереса. Доктор Пател все еще кривился в левую сторону, где у него обнаружился перелом ребра. Молчанов все еще чувствовал вину перед ним.

— …насыщение солнечных батарей падает быстрее чем я думал, — зачитывал Покровский с листа бумаги. — Через два дня придётся отключить Щит. Если уровень радиации поднимется вернемся в капсулу и тогда не сможем продолжать ремонтные работы. Еще через три дня отключим систему жизнеобеспечения. Кислородные шашки на исходе.

Командир Стивенсон слушал с каменным лицом, выписывая на листке бумаги какие-то бесконечные цифры.

— Мы подошли к точке.

— Ты предлагаешь рисковать… Вопрос только в вероятности успеха. ЦУП не может помочь нам. Мы как древние люди, которые нашли компьютер. И мы жжем под ним костер в надежде заставить его работать.

Доктор Пател взглянул на Покровского, тот в ответ кивнул.

— Скотт, сэр. Мы с Иваном доработали последнюю схему подключения ЦУПа.

У каждого изо рта исходил пар. Из-за влажности волосы становились мокрыми и покрывались белоснежным инеем.

— Я читал ваш план, доктор, — говорил Стивенсон, не отвлекаясь от своих расчетов. — Вероятность успешного запуска три процента. Этого мало.

— Когда отключится холодильник частицы топлива распадутся, — напомнил Покровский.

— Я не отдам приказ, который приведет к термоядерному взрыву, — Стивенсон повысил голос. — Мы будем работать чтобы увеличить вероятность. Сделайте все возможное чтобы продлить время работы холодильника. Я даю вам полную свободу действий.

— Да, сэр.

Покровский сложил лист бумаги и засунул за пазуху. Стивенсон продолжал выписывать все новые цифры, высчитывать суммы столбиком, рисовать от руки графики, перечеркивать и начинать заново.

— Есть еще один вариант, сэр, — произнес доктор Пател. — Нака. Она может помочь.