кажется, — отвечает Богдан, — Он несчастен, а несчастье — это болезнь. Более того, это лоно всех болезней на земле.

— Несчастье не лечится, — возражает Вова, = Оно проходит само собой, как дождь.

— Или не проходит, — говорит Богдан.

— Или не проходит, — соглашается Вова, — Но тогда оно перестает быть несчастьем и становится образом существования…

— Правильно поступает тот, -цитирует Богдан, — Кто относится к миру, словно к сновидению. Когда тебе снится кошмар, ты просыпаешься и говоришь себе, что это был всего лишь сон. Говорят, что наш мир ничем не отличается от такого сна.

Однако, Вова тоже читал «Книгу самурая». И тоже ценил ее.

— Но, с другой стороны, — возражает он немедленно, — Даже чашка риса или чая должна браться в руки должным образом, без малейшей неряшливости и с сохранением бдительности.

Богдан усмехается и преподносит опекуемому свое любимое:

— Не нужно быть все время настороже, — говорит он, — Нужно просто считать, что ты УЖЕ мертв.

— Это правило не для нас, — говорит Вова, как бы обидевшись, — Это для них.

— Для нас тоже, Вова. Для нас тоже… Ладно. Приступим?

— Попробуем, — говорит вдумчивый и осторожный Вова и присаживается перед Вадимом на корточки, оттопырив необъятный свой зад молодого дегенерата.

Сцена 23. Господин Фираго

СЮЖЕТ 23/1

Суббота

— Он не музыкант! — нетерпеливо повторяет Сэнсей (в третий раз), — Он совсем не музыкант и никогда не станет музыкантом.

— Но он же не расстается со скрипочкой! — настаивает папаня, — Мы купили ему скрипочку, и он прямо готов с ней спать…

— С игрушечными машинками он ведь расстался со временем? И с железной дорогой, не так ли?

— Но это же совсем другое дело! Тогда он был дитя.

— Он и сейчас дитя, — говорит Сэнсей, — Не делайте из него взрослого. Если бы он был взрослый, я бы за него не взялся.

— Но ведь педагог сказал, что у него абсолютный слух!

— Господин Фираго, у меня тоже абсолютный слух. Но я не музыкант. Более того, у меня абсолютный нюх, но я не служебная собака.

— Это совсем другое дело.

— Вы читали мое заключение?

— Конечно! Мы читали его как священное писание.

— Вы поняли, что там написано?

— Там написано…

— Там написано, что мальчик по природе своей — по сути своей, понимаете? — по организации психики, по настрою души, по структуре подсознания — систематизатор. Он талантливый архивист, коллекционер, может быть, будущий Линней или Менделеев… А вы хотите сделать из него лабуха. Чтобы обслуживать второразрядные свадьбы. Или вообще пиликать с шапкой на полу — в переходах метрополитена.

— Но согласитесь, Стэн Аркадьевич, если приложить усилия… Если бы вы все-таки взялись…

— Усилия здесь ни при чем. Я не могу сделать хорошего музыканта из хорошего архивариуса! Я вообще никого и ни из чего не делаю. Черт возьми, я же объяснил вам с самого начала! Я только говорю: вот дорога, по которой ему лучше всего идти…

— Если это потребует дополнительных занятий, мы готовы увеличить гонорар до необходимых…

— Вы ни черта не понимаете, Фираго. Вы меня не слушаете. Сколько вам лет, сорок?

— Сорок два.

— Сделайте себе еще одного ребенка. Может быть, получится музыкант. А сейчас я занят. До свидания. Роберт, произведите расчет с господином Фираго.

СЮЖЕТ 23/2

И он мчится, яростно крутя головой, растягивая на ходу ненавистный парадный галстук. Роберт сейчас же поднимается, руки по швам, — демонстрирует таким вот образом необходимое почтение. Не то чтобы так у них заведено, но на клиентов это должно производить — и производит соответствующее впечатление. Вот и сейчас господин Фираго тоже судорожно подскакивает на месте — круглый и розовый, как надутый шарик, — и даже делает попытку поклониться в адрес стремительно удаляющегося мэтра. Господин Фираго бизнесмен, а значит, уж наверное не полный осел, но он, видимо, просто никак не может уразуметь, что есть вещи, которые невозможно купить.

«Если приложить усилия. Если постараться. Если очень хорошо постараться и приложить все необходимые усилия…»

— Вы думаете, мне его не переубедить? — озабоченно спрашивает он у Роберта, — Если, например, очень постараться?

— Я бы вам не советовал, — отзывается Роберт, тоже озабоченно. Со всей доступной ему озабоченностью, — Можно перегнуть палку. Давайте лучше пока ограничимся уже достигнутым. А там видно будет.

Это безотказная проверенная идея. Главное — построить в воображении клиента перспективу, остальное начнет совершаться как бы само собою.

— То есть, вы думаете, через месяцок-другой?..

— Правильнее: через полгодика-год, — говорит Роберт, вынимая из принтера распечатку счета-договора.

— Ну что ж… — перспектива обрисовалась, процесс пошел, — Наверное, вы правы. Я готов положиться на вашу компетентность. Вы известите меня, когда это потребуется?

— Мы еще не раз с вами увидимся, — обещает Роберт. — Мы теперь в прочном контакте. Наверняка понадобятся дополнительные консультации. И неоднократные. Так всегда бывает… Вот ваш счет. Как вам удобнее — чеком или наличными?

Господину Фираго оказывается удобнее наличными. И почему-то дойчемарками. При том, что аванс он выплачивал, помнится, английскими фунтами. Видимо, он что-то как-то таким вот образом выгадывает. Он, видимо, из тех, кто постоянно выгадывает четверть процента. Это его модус операнди, плавно преобразовавшийся уже в модус вивенди. Наверное, это способствует его процветанию. Наверное, он богат. («Мерседес», мордастый шофер-охранник, бумажник, плотно набитый кредитными карточками и валютой). Но при всем при том он все-таки еще и дурак.

— Позвольте мне… — говорит он, протягивая Роберту радужную бумажку (кажется, двести марок), — В знак признательности… и с особой благодарностью…

Роберт мельком глядит на бумажку и, поджав губы для значительности, смотрит господину Фираго в лицо, но не в глаза ему, а ниже, в румяные нервно шевелящиеся губы. Наступает минута острой неловкости, и длится она секунд десять.

— Все! Понял! — господин Фираго поднимает руки (в одной бумажник, в другой — бумажка), — Намек понят и усвоен! Все деньги — из одного окошечка, правильно, разумно. Был бестактен. Забудем, договорились? Забудем?

Роберт мысленно усмехается. Ну нет.

— Договорились, — говорит он. И чувствует в тоне своем некое невольное пренебрежение, высокомерие даже какое-то барское, поспешно добавляет, — Нет проблем. Дело житейское.

СЮЖЕТ 23/3