Муж так смотрел на нее, что Джессика по-настоящему испугалась. Саймон опять отвернулся и стал смотреть в окно. Наверное, думал таким нехитрым приемом закончить неприятный разговор. Но Джессика продолжала настаивать.

– Ты ее любишь? – задала она главный вопрос.

Саймон тут же развернулся к ней. Пронзая Джессику насквозь темным, злым взглядом, он заявил:

– Она не имеет к нам с тобой никакого отношения. Я не хочу, чтобы ты о ней говорила.

– Почему не имеет? – продолжала докапываться до сути Джессика.

Саймон стукнул кулаком по столу.

– Какая ты упрямая! Розалинд осталась в прошлом, о котором я не хочу вспоминать. Ты теперь моя жена, и только это должно иметь для тебя значение.

Но Джессика не могла удовлетвориться таким уклончивым ответом. Саймон так и не сказал ей, любит ли он эту Розалинд, хочет ли быть с ней. От этого зависело ее будущее.

– Что она значит для тебя сейчас, Саймон?

Муж стоял напротив нее не двигаясь, мрачный, огромный, как скала у северного моря. Какое-то время он молчал и лишь пристально смотрел на нее.

– Ничего, – наконец ответил Саймон. – Сейчас она для меня ничего не значит.

Джессике показалось, что его губы с трудом проговорили эти слова. Взгляд Саймона потух, стал непроницаемым. Джессика хотела поверить ему, но не могла. Ей было бы гораздо лучше, если бы муж ответил прямо, искренне. Его уклончивость означала только одно: Саймон любил эту незнакомую ей Розалинд, но что-то помешало ему жениться на ней. Скорее всего отсутствие денег.

Теперь Саймон разбогател. Но на пути к любимой женщине появилась новая преграда – нежеланная супруга.

Джессика изо всех сил старалась держать себя в руках. Ее душили эмоции, но внешне она выглядела спокойно. И хотя ей было страшно, Джессика не собиралась отступать. Она хотела во что бы то ни стало докопаться до правды.

Вдруг настроение Саймона изменилось. Напряженные линии лица смягчились, морщины на лбу разгладились. Впервые за все время их знакомства Саймон сдался первым. Он пересек комнату и встал прямо перед ней.

Его взгляд стал мягким, примирительным. Джессика расправила плечи, стараясь не поддаваться магии его близости. Этому мужчине нельзя доверять. А своему телу – тем более.

Саймон поднял ее подбородок, чтобы Джессика ясно видела, что он хочет ей сказать.

– Я не хочу, чтобы между нами встал призрак Розалинд, – заявил муж. – Забудь, что ты вообще знаешь о ней. Наши отношения остались далеко в прошлом.

– Но…

– Нет, Джессика, ты должна мне поверить. Все, что ты еще прочитаешь по губам чужих людей про меня с ней, – не больше чем злые, глупые сплетни. Ты понимаешь?

Джессика кивнула, стараясь не обращать внимания на предательскую дрожь в коленях. Ей было страшно.

– Розалинд – это мое прошлое, – продолжил муж, – и пусть она там и остается. Потому, прошу тебя, выкинь эту историю из головы.

Джессика читала по его губам, но голос в голове продолжал твердить, что Саймону нельзя доверять. Она старалась подавить его, старалась справиться с отчаянием, что ее брак вышел не таким, каким представлялся вначале. Джессика думала, что ей угрожает только Колин, а Саймон казался единственным человеком, который сможет защитить ее от брата. Теперь она чувствовала, что вновь осталась одна и должна рассчитывать только на свои силы.

Саймон взял ее за плечи. В его взгляде было странное волнение, пальцы держали так крепко, что Джессика чувствовала их жаркую хватку даже сквозь материю накидки.

– Ты получишь свой дом, Джессика. Я пошлю за Айрой завтра же, как проснусь, и ты сможешь обсудить с ним все детали покупки. Но ты никогда не покинешь меня.

Он взял ее лицо в ладони и продолжил говорить медленно, отчетливо:

– Если записанный на тебя дом даст тебе уверенность в завтрашнем дне, то ты его получишь. Но я не потерплю никаких разговоров о жизни раздельно. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной и днем, и ночью тоже. Ты моя жена, и моя обязанность – оберегать тебя и защищать.

Саймон прижал ее к себе и начал целовать. Движения его губ были властными, решительными и очень страстными. Этим поцелуем он словно ставил точку в их разговоре.

А Джессика и не пыталась бороться с чувствами, которые пробуждали в ней его теплые объятия и нежные губы. Сегодня она поняла, что это невозможно. Его власть над ее телом была полной. Джессика таяла от одной близости мужа и в такие минуты не принадлежала себе.

Она догадывалась, что страсть – плохой советчик, и, слушая ее голос, можно погубить себя. Это чувство все сильнее привязывало ее к мужу. Боже правый, что будет, если страсть превратится в привязанность, а та – в любовь? Если она отдаст сердце мужчине, который женился на ней из-за денег и скорее всего без ума от другой женщины?

Джессика почти ничего не знала об отношениях между мужчиной и женщиной, но понимала – они принесут ей одни страдания.

Саймон мерил шагами гостиную на первом этаже, ожидая, когда Джессика оденется к балу и спустится вниз. Краем глаза граф видел, что его друг Джеймс, сидевший в комнате, внимательно наблюдает за ним. Когда удивленная улыбка на лице герцога стала еще шире, Саймон остановился и раздраженно глянул на него. Тут Джеймс не выдержал и рассмеялся, чем еще больше разозлил Саймона.

– Боже правый, дружище! У меня голова кружится, глядя на тебя. Еще несколько минут такого кружения – и я останусь без сил. А ведь мне еще танцевать с Мелиндой на балу. – Холлингсворт закинул ногу на ногу и положил руку на спинку дивана. – Неужели тебя настолько волнует, как свет примет Джессику?

– Ты что, считаешь меня таким высокомерным дураком? Мне всегда было глубоко наплевать, что высший свет думает о внешности людей. Я лишь хочу представить новую графиню Норткот и сделать так, чтобы она заняла подобающее место в обществе.

– И ты опасаешься, что жена не будет ему соответствовать?

Саймон налил немного бренди в бокал и глянул на золотистую жидкость.

– Я буду гордиться ею, даже если она выйдет босая и в домашней одежде. – Ему вдруг вспомнилось, как выглядела Джессика, когда он первый раз пришел к ней в спальню. Его молодая жена была одета лишь в простую ночную рубашку, из-под которой выглядывали изящные лодыжки и голые ступни, ее темно-русые волосы с каштановым отливом падали волной ей на плечи и спускались дальше, ниже талии. Саймон представил, как она вновь открывает ему свои объятия, как отдается ему с искренностью и нежностью, которые сразу покорили его. Кровь забурлила у него в жилах, и Саймон встряхнулся, заставляя себя вернуться в реальность.

– Меня тревожит не ее наряд или прическа, – ответил он другу. – Сегодня утром к нам прибыла эта известная портниха, мадам Ламонт, а вместе с ней – целое войско швей. Они не успели закончить с платьем, как сюда приехала горничная твоей жены, вооруженная щипцами для волос, пудрой и мылом. И довольно грубо заявила, что впереди ее ждет «очень серьезная работа».