* * *

К тому времени когда они дошли до пятого маяка, Клэр ощущала в ногах такую тяжесть, словно вместо ступней у неё были кирпичи, а ладони девочки сжимали пустоту в её карманах, в которых больше не было карандаша, дарившего ей утешение с тех пор, как она покинула Виндемирское поместье, сколько бы времени с того момента ни прошло.

К её огромному облегчению, до шестого маяка они добрались быстро. Она сомневалась, что они смогли бы дойти до него, находись он хоть сколько-то дальше.

Взобравшись по раскачивавшейся верёвочной лестнице, друзья очутились в доме на дереве. Он оказался на удивление просторным, и там даже была башенка со смотровой площадкой. Сена расстелила плащ на полу, словно покрывало, и Нэт дал каждому по два зерновых кекса.

– Моя мама восхитительно готовит, – вздохнула Сена, глядя на сухой кекс в своей руке. – В былые времена она запекала дикого кабана в сладком морковном соусе.

– Сена, – произнесла Клэр, проглотив первый кусочек кекса. На вкус он был неплох, вот только жевать его было тяжело. – Если ты ищешь свою маму, почему бы тебе просто не изготовить зерцало, чтобы её найти?

– Потому что все тюрьмы кователей учитывают такую возможность, – ответила Сена, опёршись на неровною стену дома на дереве. – Маму держат в каком-то месте, которое нельзя отследить. Она может быть где угодно.

Сена полила свой зерновой кекс водой из фляги, и жидкость закапала на пол с сердитым перестуком. Внезапно Клэр перехотелось есть. Несмотря на то что девочка знала, где сейчас была её мама (спала в далёком мире крепким сном), она почувствовала, как у неё скрутило живот от тоски.

После ужина, воспользовавшись рюкзаком в качестве подушки, Сена свернулась калачиком в углу. Через несколько секунд она уже крепко спала.

Клэр знала, что ей и самой нужно поспать, но пока не хотелось. Она разглядывала луну сквозь щели в крыше. Царица ночи округлилась и следующей ночью обещала достигнуть своей полноты.

– Я не особо устал, а ты? – донёсся до неё шёпот Нэта через комнату.

– Спать я не хочу, если ты об этом.

Мальчик поморщился:

– И я. После бритвогрязи я всё ещё чувствую себя немного… не в своей тарелке. Мне слишком жарко, – встав на ноги, он жестом позвал её следовать за ним.

Они поднялись по башенной лестнице и вышли на узкую смотровую площадку. Болото было окрашено в угольно-чёрный цвет, за исключением нескольких белых огней, походивших на звёзды, которые, падая, запутались в ветвях. Клэр нашла забавным то, как время и расстояние могут менять внешний вид вещей. В сущности, она знала, что те огни были отнюдь не звёздами, а тусклым светом маяков, мимо которых она проходила всего несколько часов назад.

– Выглядят симпатично, правда? – спросил Нэт. Со спины его освещал сигнальный огонь, превращая волосы мальчика в неровный ореол. – Думаю, остался всего один маяк на пути в Окаменелый лес. А затем до Равнин печали останется лишь несколько часов ходьбы. Уже завтра мы будем на месте.

«Завтра».

Софи всегда с нетерпением ждала прихода завтрашнего дня и того неизведанного и нового, что он должен был с собой принести, в то время как Клэр отдавала предпочтение вчерашнему дню, уже открывшему все свои секреты. В этом заключалось ещё одно отличие между сёстрами. Клэр просматривала последнюю страницу книги, прежде чем взяться за её чтение, в то время как Софи нравилось сохранять интригу.

Было ещё кое-что, что она должна была узнать:

– Нэт?

– Угу?

– В пещере виверны… – Девочка замялась. Произнеся эти слова, она уже не сможет забрать их назад. – Не думаю, что это Сена сотворила каменную клетку.

Нэт помедлил:

– Я и сам так не думаю.

Клэр сделала глубокий вдох, вспомнив те истории, которые она услышала за время путешествия:

– Ты думаешь… Я самоцветчица? – спросила она так тихо, что сама едва могла слышать собственный голос.

Нэт не спешил с ответом:

– Не знаю, что и думать, – наконец признался мальчик. Он задумчиво прищурил глаза: – Возможно, давным-давно один из самоцветчиков обнаружил твой мир и решил в нём остаться.

Клэр почувствовала, словно на месте её сердца и желудка образовались камни.

– Я не хочу быть самоцветчицей! – воскликнула она. – Они поработили кователей. Они охотились на единорогов!

– Все гильдии творили зло во время войны, – произнёс Нэт. Он присел, свесив ноги с деревянного настила. После чего похлопал ладонью по доскам подле себя, и Клэр плюхнулась рядом с ним. – Война гильдий была ужасным временем, – продолжил мальчик. – И не забывай, есть королева Эстелл. Она была самоцветчицей. Весь Арден считает её героиней. Пусть ей не удалось спасти единорогов, но она отдала жизнь, пытаясь.

Слова друга были полны доброты, но чувство безысходности уже вонзило свои зубы в Клэр, не желая её отпускать. Она машинально потянулась за карандашом, чтобы успокоиться, но в кармане его, разумеется, не оказалось. Она с досадой ударила ладонью по деревянным доскам.

– В чём дело? – спросил Нэт.

– Мой карандаш, – пояснила Клэр. – Я знаю, что это глупо, но без него я чувствую… – Она осеклась, заметив, как округлились глаза мальчика. – Почему ты на меня так смотришь?

– Твой карандаш, – сказал Нэт, – он сделан из писчего камня.

Клэр покачала головой:

– Из графита.

– Возможно, он носит такое название в том месте, из которого ты пришла, – возразил земледелец с новой серьёзностью, какой Клэр никогда прежде не слышала в его голосе. – Я видел твой набросок. Он был нарисован тем, что здесь называют писчим камнем. Это не совсем камень, а минерал, который находится на пути к тому, чтобы стать камнем. Что ты чувствуешь, когда рисуешь?

Притянув колени к своей груди, Клэр пристально вглядывалась в болото:

– Словно все уровни моего мозга работают одновременно, но при этом моя голова свободна от любых мыслей. Я не замечаю ничего, кроме того, что находится прямо передо мной.

– А земледелие для меня примерно то же самое, – заметил Нэт. – Только я слышу что-то вроде песни, исходящей от моих растений. И я могу услышать, когда мелодия слишком низкая или резкая, и поработать над тем, чтобы к ней вернулось прежнее сладкозвучие. – Он пожал плечами: – Но у всех это происходит по-разному, даже среди людей из одной гильдии. – Клэр со стоном опустила голову на колени. – Даже если ты самоцветчица, – мягко произнёс мальчик, – ты всё та же Клэр. Принадлежность к гильдии не может этого изменить. – Они замолчали, но в голове девочки тем временем закружился водоворот предположений. Мог папа знать про Арден? А мама? Но будь это так, они бы определённо защитили своих дочерей от переходов в иные миры, маскирующиеся под дымоходы.

«Двоюродная бабушка Диана», – шепнул голос в её голове. Двоюродная бабушка Диана, коллекционировавшая сокровища, должна была знать. Но она мертва.