Слон еще раз подумал о том, как изменчив мир, реабилитировал Бориса Борисыча стопроцентно, дивясь тому, что сейчас платят за то, за что раньше сажали.

Слон решил, что если материнский сожитель был порнографом, то и он — порнограф, а если художником, то и он теперь — художник!..

Кристине Егоровне Слон выложил лишь половину добытых средств, вторую же утаил. Десяти тысяч должно было по тем временам хватить при ведении хозяйства рачительно аж на целый год…

Кристина Егоровна при получении денег долго рыдала, а он ее успокаивал, думая, что все-таки его сожительница женщина хорошая, просто немного нездоровая. К тому же она мать дочери его, а это уже дело серьезное, кармическое…

— Я люблю тебя, Кристя! — признался Слон.

— И я тебя, — отозвалась всхлипывающая от небольшого счастья женщина.

Лишь только маленькая Нинка не плакала. Она спала в своей детской кроватке, и грезился ей мир, полный всяческих чудес, в центре которых всегда ее детское личико, радостное и счастливое…

Несколько месяцев назад Слон прочитал в какой-то газете, что в Европе подписан Маастрихтский договор, где говорилось, что образуется некое общее пространство под названием Шенгенское, о котором ведущие европейские страны договорились аж десятки лет назад, а сейчас решили претворить идею в жизнь…

Но Слона интересовала лишь одна фраза из статьи про Шенгенскую зону, а в частности, в которой говорилось, что национальные валюты исчезнут, уступив место новой, под условным названием «евро».

Эта статья так взволновала вес существо Слона, что первое время он даже пищу принимать не мог… Гравер худел на глазах Кристины Егоровны, пока не определился, что грызет его душу, какая такая тоска. Эту тоску он сам про себя назвал «тоска по евро»…

Слон стал ежедневно посещать Библиотеку иностранной литературы и заказывать иностранные газеты и журналы, в которых говорилось об этом евро. Ему как «профессору» университета имени Патриса Лумумбы делали копии статей, а затем он мчался к старому знакомому переводчику Алику Роверману, который участвовал в деле «Новые иракские деньги». Перед обшарпанной дверью специалиста он цеплял на лацкан пиджака орден Двуречья, что всегда приводило переводчика в благоговейное смущение. Алик переводил для Слона не ради денег, а ради искусства, даже не рассчитывая на скромное место в истории. Для него быть участником процесса — наивысшее счастье, так как и у него были дети, которые, как он правильно считал, должны были гордиться отцом и передавать своим детям, что их дед, а далее прадед, был пусть маленьким, но строителем исторического процесса.

Переводчик переводил, а Слон делал умозаключения и строил прожекты.

Ни много ни мало, Слон решил стать отцом как бумажного, так и металлического евро.

Единственный вопрос, который он не мог решить, — как это сделать!

Слон редко занимался подделкой документов, точнее, всего один раз, когда вел переговоры с иракцами и выправил себе профессорское удостоверение университета Патриса Лумумбы.

Сейчас ситуация была крайней. Он долго мучился, прежде чем окончательно понял, что без подделки не обойтись. Слону необходимо было посетить несколько европейских стран, а для того нужен был заграничный паспорт, вопрос с которым можно было решить без нарушения закона. Но как без подделки получить европейские визы? Может быть, это и возможно, но на процесс могут уйти годы.

И опять в дело пошел чемоданчик Бориса Борисыча…

Работа оказалась до крайности простой, леворукой для высокого профессионала.

Слон несколько дней покрутился возле европейских посольств, заглянул в паспорта счастливых сограждан, зафиксировав навсегда в своей памяти визы, которые предстояло подделать.

Свой паспорт он украсил европейскими штампами за три дня…

Слон связался с Аликом Роверманом и предложил ему европейский тур. Паспорт и визы — проблемы Слона, от Алика лишь требуется фотография его носа и глаз.

— Серьезное дело? — почти шепотом спросил в телефонную трубку переводчик.

— Очень, — подтвердил Слон.

Через неделю у Слона были на руках два паспорта, в каждом из которых содержались по четыре европейских визы.

Слон поставил Кристину Егоровну в известность о том, что уезжает на прилично, и отбыл в сопровождении Алика Ровермана в Берлин, предполагаемую столицу будущего Евросоюза.

Пара поселилась в отеле «Интерконтиненталь», который определила как штаб-квартиру исторического проникновения.

— Вы знаете, Алик, что мы будем делать?

— Нет, — ответил переводчик. — Я целиком доверяю вам…

— Мы двигаемся в историю с большой буквы!

— Это превосходно!

— Но наша роль в истории может остаться незамеченной для других. Только мы сами будем знать, что сделали для мира.

— Я не тщеславен, — заверил работодателя Алик Роверман.

После этой странной беседы Алика вновь тошнило два часа.

Далее исследователи провели несколько недель в изучении европейского вопроса, находясь внутри него.

— Никогда не думал, что есть европейский вопрос, — острил переводчик. — Думал, что есть только еврейский вопрос!

— Так вы — еврей? — удивлялся Слон.

— А что такое? — пугался Алик.

— А я думал, что вы — еврей! — в ответ шутил Слон.

— Не надо меня пугать, — просил переводчик.

— Хорошо, не буду, — соглашался Слон. — В нашем деле еврей — вещь незаменимая! Простите, некорректно выразился! Персона!.. Там где деньги — всегда еврей, а где еврей — там деньги!

— Я — еврей! — возразил Алик Роверман. — Но где вы видите деньги?

— Они появятся, — заверил Слон и попросил Алика связаться с австрийским Центробанком, предпочтительно с его главой, дабы назначить встречу но важному делу.

— Они спросят, по какому? — предположил переводчик. — И кто мы такие?

— Скажите, что представляете Президента России Бориса Ельцина.

— Ой! — перепугался Алик. — Мы что, действительно его представляем?

— И не только его, — совсем затуманил тему Слон. — Скажите, что в подтверждение они получат факс.

— Слушаюсь, — по-военному четко ответил Алик.

Изваять символику России для Слона было плевым делом. В официальной бумаге он написал, что является полномочным представителем президента России Бориса Ельцина и от его имени имеет право вести переговоры, касаемые вхождения России в единую Европу.

Бумага была написана на русском языке, за подписью президента Ельцина.

После создания документа он был тотчас отослан по факсу.

Принимающая сторона отдала бумагу на перевод, который был осуществлен незамедлительно. Единственное, что удивило местного переводчика, это наличие орфографических ошибок в тексте. Но он списал это на глобальные перемены в России. Наверное, у них и в языке глобальные перемены.