рукам с выпирающими венами, сжимаю в пальцах простынь. Прикусываю губы, когда Алан полностью входит в меня, а по номеру разносится пошлый шлепок.

Тела о тело.

– Больно? Говори с нами, куколка.

– Нет.

Лукавлю, внизу тянет и пульсирует отголосками боли. Но намного хуже, когда Алан не двигается. Поэтому подаюсь бедрами навстречу, чувствуя смерчи внутри. Они затягивают и расшибают.

Кровь в венах кипит, сжигая меня дотла. Боль практически не чувствуется. Давид целует меня, оставляет жгучие засосы на ключицах. Заставляет забыть обо всём.

Их руки по всему телу, жадные и настойчивые поцелуи по очереди, член Алана во мне. А Давид напирает, перекрывает собой все ощущения. Спускается до моей груди, прикусывает затвердевший сосок.

Застываю на краю, меня шатает. В голове стучит кровь, ослепляет. Всё сковывает новыми узелками желания, выбивая из колеи. Я стону, когда Алан наращивает темп.

– Такая отзывчивая, - Алан довольно улыбается. Я вскидываюсь от очередного касания, дрожь пленяет всё тело. – Одно удовольствие тебя трахать.

– Завали, - Давид рявкает, прижимает меня своей ладонью. – Не нарывайся, Литвин.

Мужчина тихо рычит, а после поднимается. Мне страшно, что он сейчас сбежит. Но Давид двигается выше, обхватывая свой член у основания. Солоноватая головка касается губ, а мужские пальцы надавливают на щеки.

– Давай, куколка, порадуй меня, - просит, проводя ладонью по моему лицу. – Чувствуешь, какой он крепкий? Ты ведь хочешь этого, да? Маленькая ненасытная куколка.

Я схожу с ума. Во мне сейчас один мужчина, а второй толкается в мой рот. Это полное безумие, и я в нём растворяюсь. Приоткрываю губы, когда Давид проникает. Не входит слишком сильно, лишь давит головкой на язык.

Это порочно. Грязно. Развязно.

И отдает новой волной жара.

Давид обхватывает мою шею, направляя. Алан же двигается сильнее, ускоряется ещё. Он сжимает мои бедра, толкается раз за разом. Ни капли не жалеет, вырывает из груди тихие всхлипы.

И мне совсем не хочется, чтобы это заканчивалось. Безумие, которое проникает в кровь. Хорошо, неправильно, идеально. Когда они вдвоем, во мне. Касаются, заводят.

Заставляют гореть всё сильнее.

Возбуждение пульсирует, наливается огнем. Задыхаюсь, когда Давид скользит глубже. На языке его вкус, незнакомый, мужской. Сжимаюсь, когда Алан надавливает на клитор.

Я чувству, как пульсирует член во мне. Наливается кровью, крепнет, а после замирает. Обхватываю его плотнее, сжимаю внутри. Чувствую каждую венку.

Всхлипываю, когда Алан медленно отстраняется, а Давид, наоборот, погружается в мой рот сильнее. Обхватывает моё лицо, толкается по слюне. Меня колотит от переизбытка чувств, желание раздирает на клочки.

Язык обжигает горячей, терпкой жидкостью. Сглатываю под пристальным взглядом Давида. Кажется, его глаза темнеют, зрачки полностью скрывают цвет радужки.

Возбуждение толкается внутри, пылает. Требует продолжения, освобождения.

И судя по взглядам мужчин, ещё ничего не закончилось.

– Мне нужно в душ.

Выпаливаю, когда вспоминаю, что такое слова. Стараюсь подняться и морщусь от неприятных ощущений между ног. Не болит, но ощутимо тянет. А ещё тело болит, словно про мне проехались машиной.

Несколько раз.

Ни Давид, ни Алан не останавливают меня, позволяют сбежать. Или медленно уползти, если быть честной. Прикрываю за собой дверь, цепляюсь пальцами за умывальник.

Чувствую себя… Непривычно. Словно между ног до сих пор член мужчины, ничего не закончилось. Остаточное ощущение, от которого бегут мурашки по коже.

Рассматриваю себя в зеркало, намеренно игнорирую засосы на шее и растрепанные волосы. И, конечно, покрасневшие губы. Которые ноют, стоит прикоснуться к ним пальцами.

Но ничего… Особо ничего не поменялось. Конечно, я не ждала, что стану другой, когда потеряю невинность. Но не вижу никаких изменений, всё та же. Тогда…

Почему я ощущаю себя другой? Я…

Только что потеряла девственность. С двумя мужчинами. Алан двигался во мне, выбивал стоны. А во рту ощущается вкус Давида. Мы были втроем, так, как мне хотелось.

И я не верю, что действительно на это решилась.

И ладно я, но мужчины!

Которые боролись даже в сексе за меня, ждали, что противник сдался. И оба выдержали это, не отступили. Довели дело до конца и, я уверена, повторят ещё раз.

Умываюсь холодной водой, тру лицо, пока кожа не покрывается красными пятнами. Не знаю, что мне делать дальше. Поэтому решаю, что ничего и не нужно делать.

Мне хорошо? Да.

Непривычно, дико, но хорошо. В теле приятная усталость, расслабленность. А голова до сих пор кружится после оргазма, ощущений чужих касаний.

И я бы повторила? Наверное.

Страшно в таком признаваться даже самой себе. Что мне было необычайно хорошо, именно с двумя мужчинами. Именно с Аланом и Давидом.

Забираюсь в душ, желая смыть с себя следы нашей страсти. Подставляю лицо под поток горячей воды, чувствую, как всё стягивает внизу. Медленно смываю с себя всё.

– Прячешься, куколка? – вздрагиваю, когда по телу ползет холодок. – Плохая тактика.

– Ты… Я просто хотела побыть одна.

– Хрен там, желание отклонено.

– Давид.

Оборачиваюсь, стараясь прикрыться. Он уже видел меня обнаженной, но сейчас это чувствуется острее. Мы с ним вместе, только вдвоем. И мужчина забирается ко мне, заставляя отступать к стенке.

Давид напряжен, все его мышцы скованны. Нет той злости, с которой он входил в номер, но при этом не выглядит расслабленным. Его взгляд, как лезвие, опускается по моему телу.

Скользит по груди, заставляя гореть всё сильнее. Капли воды разбиваются о кожу, от пара дышать сложнее. А Давид приближается, вжимая меня в свое тело.

В живот упирается его член, крепкий и возбужденный. Пронзает, вызывая дрожь. Давид опускает пальцы вниз, лаская лоно. Сразу переходит к делу, не давая мне и секунды на отступления.

Сжимает пальцами клитор, трёт, гладит. Выводит круги, пока меня колотит. Возбуждение вспыхивает, как спичка. Влага появляется быстро, от чего Давиду намного легче прикасаться. Он упирается ребром ладони в мою промежность, давит.

А после скользит пальцами в пульсирующую дырочку, заставляя выгнуться. Упираюсь затылком в холодный кафель, тело дрожит из-за контраста температуры.

Мне кажется, что я сплошная дрожь. От макушки до кончиков пальцев. И Давид лишь усиливает её, ловя мои губы. Поникает внутрь языком, настойчиво целует.

– Развернись, куколка, - мужчина сжимает мои плечи, заставляет упереться ладонями в стену. Выгибаюсь в пояснице под настойчивыми касаниями и стону, когда пальцы проникают в меня. – Бля, какая ты тесная.

– Давид…

– Мы не закончили. Я тоже собираюсь тебя трахнуть.

В голове миллионы вопросов. Где Алан, почему он не мешает? Мне казалось, что мужчины, как церберы,