Вернувшись в свою каюту, чтобы принять душ и переодеться, Грета просматривает сообщения на телефоне. Практически все, с кем она когда-либо работала, пытались связаться с ней. Она звонит Хоуи, и он отвечает сразу же.

– Господи, – говорит он. – Где ты была все это время?

– На лодке, – напоминает она ему.

– Знаю. Я спрашиваю… Ладно, неважно. – Хоуи вздыхает, и она представляет, как он сжимает пальцами переносицу, как всегда, когда испытывает стресс. А это случается с ним довольно часто. Хоуи работает с небольшим числом музыкантов, большинство из них знаменитее Греты, но он всегда на связи. – Просто скажи мне, это сделала ты?

– Что? – равнодушно спрашивает она. – Приняла предложение Люка?

– Нет, ты…

– Распустила слух? Боже, Хоуи! Разумеется, нет. С какой стати?

– Чтобы привлечь к себе внимание накануне выходных. – Таков уж Хоуи. Он не похож на других агентов и менеджеров. Он не хитрит, не старается очаровать тебя и всегда играет в открытую. Вот почему он нравится ей. Обычно.

– Это не то внимание, которое мне нужно, – отвечает она. – И имей в виду, что теперь мы даже не вместе. Я не видела его несколько месяцев. И я никогда не сливаю такого рода информацию, даже если она правдива.

– Хорошо. Но я должен был спросить, – как ни в чем не бывало произносит он. – Следующий вопрос. Раз уж так получилось, ты хочешь, чтобы я опроверг это или подождал до понедельника?

В груди у Греты холодеет, потому что она точно знает, о чем он говорит. О том, что это может помочь. О том, что, может, ей даже нужно это. Не прошло и часа, но радость от того, что она опять играла – чувствовала пальцами струны и утешительную тяжесть гитары, висящей на шее, – начинает меркнуть.

Она долго молчит. Хоуи откашливается.

– О’кей. Я понял.

– Я еще ничего не сказала.

– А тебе и не надо ничего говорить.

Грета вздыхает:

– Дай мне время подумать. Я перезвоню тебе позже.

– Хорошо, – отвечает он и отключает телефон.

Сегодня вечером в ресторане дресc-код, и Грета надевает самые приличные вещи из тех, что взяла с собой – короткое черное платье и туфли на каблуках. Спускаясь вниз, она замечает Дэвиса и Мэри, сидящих на диванчике рядом с окнами. Их лица прижаты друг к другу, и они, сияя улыбками, разговаривают по телефону. Грета, подойдя ближе, слышит голос Джейсона. Она готова развернуться и уйти, но тут Дэвис поднимает глаза.

– Грета, – прямо-таки кричит он, и она подпрыгивает на месте.

– Мы говорим с Джейсом. Подойди и поздоровайся!

Сначала ей хочется отказаться. Но из сложившейся ситуации нет элегантного выхода, и потому она неловко огибает диванчик, наклоняется и видит на экране лицо Джейсона.

– Кто это у нас такой красивый? – говорит он с обычной ослепительной улыбкой, его глаза смотрят на нее с удивлением. – Как тебе морская жизнь?

Дэвис отдает Грете телефон и встает с дивана. Мэри следует его примеру.

– Вы тут поболтайте, – произносит она. – А нам нужно подготовиться к ужину.

– А как же телефон? – Грета протягивает его Дэвису, но тот отмахивается от нее.

– Потом отдашь, – говорит он, а затем, словно только что вспомнил, добавляет: – Пока, сын. – И идет по коридору.

Когда они уходят, Грета снова смотрит на экран и внезапно оказывается наедине с Джейсоном. Тот смеется:

– Очень характерно для тебя. Вечно пытаешься сбыть меня с рук.

– Привет, – говорит Грета. – Поздравляю с помолвкой.

– И я тебя, – отвечает он, и она ясно видит на экране, как ее лицо становится пунцовым.

– Ага, на самом деле это не…

– Что?

– Это неправда. Мы расстались. Несколько месяцев тому назад.

Он кажется удивленным.

– О! Похоже, нельзя верить всему, о чем читаешь в интернете.

– Это шокирует, я знаю.

– Ну а моя на сто процентов достоверна, – легко говорит он. – Ты слышишь об этом из первых уст.

– Я действительно рада за тебя.

Он кивает:

– Прости, что не сказал раньше. Не знал, как это сделать.

Она смотрит на него через экран и думает, как странно все это. Они даже никогда прежде не разговаривали по телефону.

– Ты мне ничего не должен, – говорит она, но не зло, и он наклоняет голову и проводит рукой по коротко стриженным волосам. Когда он снова смотрит на нее, ей трудно понять, что выражает его лицо.

– Вообще-то должен. Я о том вечере в Колумбусе. Я не морочил тебе голову, и мне нужно, чтобы ты знала это. – Он внезапно становится серьезным. – Мы с Оливией были в ссоре. Я не говорю, что не вел себя как говнюк, мы переживали черную полосу, я не был уверен, что мы преодолеем ее, и я думал о тебе. Много. А потом умерла твоя мама, и я приехал повидаться с тобой и, кажется, пытался понять, сможем ли мы когда-нибудь… ну ты понимаешь.

– Что? – спрашивает она, стараясь сохранять безразличное выражение лица.

– Сможем ли мы когда-нибудь построить что-то, что-то настоящее.

Грета с трудом удерживается от того, чтобы положить телефон. Ей трудно смотреть ему в глаза. Она вспоминает тот день, то, как он стоял в ее детской спальне и перебирал струны ее старой гитары.

– А потом ты узнал, что я с Люком.

– Нет. То есть… да. Но дело не только в этом. – Ему явно хочется, чтобы она поняла его. – А в том, что я помнил, как обстоят дела у нас с тобой.

– Ты о чем?

– Сам не знаю, – пожимает плечами он. – Мне казалось, ты держала меня на некотором расстоянии.

– Джейсон, – теряет она терпение. – Моя мама только что умерла.

Он поднимает руки.

– Знаю. Но так было всегда. Еще с детства. Ты относилась к этому легко.

– Ты тоже так к этому относился.

– Может, и так, когда мы были моложе. Но все меняется.

Грету бросает в жар, и она вспоминает о тех годах, когда он стремился улизнуть из ее кровати, пока было еще темно, как заботился о том, чтобы не оставить никаких следов своего пребывания в ней. Вспоминает, как они шли по Боуэри морозной ночью, порядком накачавшись в баре, и кричали друг на друга, потому что она обнаружила, что он не пригласил ее на устраиваемую им рождественскую вечеринку, а потом – в пылу спора – он выяснил, что она не пригласила его на ужин по поводу своего дня рождения, и они перетирали все это до тех пор, пока не разбежались в противоположных направлениях, а потом каждый из них несколько дней упрямо ждал, что другой придет мириться, до тех пор, пока