практика, и меня вызовет Гейла? Это может занять несколько лет. В духовном отношении я, возможно, бездарен. Вот кач почему-то идет, а медитация нет. Неудивительно, что у Кайя до сих пор ничего не выходит.

А гори всё огнем!

Я перегнал на другую сторону дома машину. Под окнами Юльки пустырь, тут никого нет. Вылил канистру бензина на кресла и бросил спичку.

Хотела «девятку»? Тогда полюбуйся!

Пламя быстро охватило салон, а я зачарованно смотрел, как пылает. В нем будто сгорала мечта и надежда. И что-то еще столь же ненужное, лишнее, вредное.

Да, видимо, псих, но таков мой протест. Не то, чтобы он против Юльки. Так накопилось. Наверное, своего рода вызов естественному порядку вещей. Рождению, которого я не просил. Смерти, которой не хочет никто. Бессмысленности гонки за счастьем. Человеческой алчности, глупости и даже любви.

Марионетка сожгла эти веревки, но всё еще может ходить. Наверное, потому что видит не все, есть еще. Без них она кучка безжизненных и неподвижных деталей. Можно ли считать это нирваной? Ведь обретет наконец-то покой?

— Митя!

Я едва не упал, когда Юлька бросилась вдруг мне на шею. Обняла и прижалась, почему-то дрожа. Мягкие, ароматные волосы щекочут лицо, ладонь чувствует возбуждающую упругость обтянутых джинсой ягодиц. Тепло ее тела так знакомо желанно, что в горле встал ком. Мысли, как стая вспугнутых птиц — вспорхнули и улетели, оставив в приятном, предельно комфортном безмолвии ум. Наверное, тот самый миг абсолютного счастья, не требующий уже ничего. Время замерло, и что-то вовне не имело значения. Всё уже хорошо, всё мое здесь.

Вокруг бегали с огнетушителем какие-то люди, кто-то вызвал пожарных, а мы так и стояли, вжавшись в друг друга. А потом поднялись к Юльке домой. Суета и мир вокруг ушли на второй план, став фоном для интимного и сокровенного лимба, где не было никого, кроме нас.

Глава 23

К себе вернулся под утро, едва стоя на ногах. Проспал до обеда. Тревожные, быстрые сны с одним и тем же сюжетом. В них чья-то зловещая тень, чьи очертания я не мог рассмотреть. Кровавые следы в комнате, смех и шлепки босых ног за спиной. Иногда из темноты кто-то звал.

Меня охватывал ледяной ужас, по коже бежали волны мурашек. Когда же я с криком устремлялся во тьму, не находил там уже никого. Ощущался тлетворный запах разлагающегося, давно мертвого тела, а на полу валялся чей-то блокнот.

Я брал его в руки, но буквы не складывались в предложения. Эти строчки нельзя прочитать, но было ощущение, что там моя смерть, поэтому сжигал блокнот несколько раз, но он появлялся снова и снова. Мертвец будто оставлял его для меня, напоминая о долге.

Проснувшись, я привычно потянулся за ключами, не сразу вспомнив, что машины у меня больше нет. Успел на последнюю пару, забрал выручку с рынка и отправился в зал. Ванька отвезет товар со склада в отделы, сегодня всё свалил на него. Пусть крутится и так вечно волынит.

Качаться не стал, вернее, не смог. Ночь выжала точно лимон, энергии почти не осталось. Трахались так, что кровь пошла носом. Будто в последний раз, не в силах надышаться друг другом. В Юльке ощущалось отчаяние, какой-то надрыв. Словно шаг в пропасть, свободный полет, и вот это мгновение со мной разделили.

— У тебя проблемы? — не выдержав, спросил ее я. — Всё разрулю, только доверься.

— Я их решу, Митя. Там ерунда. И пожалуйста, не жги больше машины, — улыбнулась она, сняв мои возражения одним поцелуем.

И вот теперь я сидел, кляня себя за то, что был не настолько настойчив. Юлька должна денег? Или у нее кто-то есть? А может больна? Или гнобят на работе?

Да и сам психанул, теперь без «девятки». В дурь, как поперло, вот и накрыло. А Юлька могла бы и раньше простить без таких эмоциональных порывов. Тоже дурная. Ну ее-то еще можно понять — убедилась, что любит, раз способен на жертву. А вот если бы повесился у нее перед домом?

Поморщившись, я отпустил эту мысль, чтобы бесследно исчезла. Вдох-выдох. Гул голосов, звон блинов, запах пота и разогревающих масел — зал для меня «место силы». Оно исцеляет, наполняет энергией, зализывает душевные раны. Тут расслабляюсь, отдыхаю, здесь мои корни. А все тяжелые мысли от беспокойного сна. Нервничал много.

С трудом дождавшись вечера, я побежал к Юльке, предвкушая столь же страстную ночь. Даже цветы купил, ей будет приятно. Место заказал в ресторане, всё по шаблону. Ни мне, ни ей это вроде не надо, но что еще можно придумать? После «девятки» свежих решений уже не осталось.

В радостном возбуждении я позвонил, но дверь не открыли. За ней никого, неслышно даже лая собаки. Посмотрел на часы — должна бы прийти. Мы ж говорили, что куда-нибудь сходим…

Слегка растерянный, спустился к подъезду и сел на лавку. Бабульки оценили цветы и, шушукаясь, на этот раз смотрели с сочувствием. Уже знают, что псих, огненное шоу тут нескоро забудут.

Я прождал Юльку до двух часов ночи. Если с ней что-то случилось, то где же собака? Раз забрала, значит, ушла или уехала куда-то надолго. Молчком, ничего не сказала. Не самый удобный способ порвать между нами. Значит, всё-таки «спонсор»?

Весь следующий день метался точно в горячке, но будто внутри космический холод. Воронка, высасывающая жизнь и тепло. Я обзвонил все больницы и морги, но паника лишь нарастала. Вечером снова вернулся на свой пост у подъезда.

— Дмитрий? — спросил меня кто-то.

Я поднял голову. Черный «бумер», два крепких типа в кожаных куртках. Короткие «ёжики» и бычьи шеи. Толстые золотые цепи на темных футболках. Классика жанра.

— Допустим.

— От Герыча мы. Есть тема, присядем в машину. — Один из них открыл заднюю дверь, уверенный, что ему не откажут.

— Здесь говори, к вам не сяду, — дерзко сказал я вставая.

— Ты чо, опух, комерс? — прошипел тот щурясь.

И даже дернулся, но второй остановил его жестом. Как щенка меня в багажник не кинуть. Я ничуть не уступал им в габаритах.

— Хорошо, слушай сюда, — сказал он, сверля жестким, как у крупного хищника, взглядом. Высокий лоб, мясистый подбородок, косой шрам на щеке. Выглядит не так тупо, как тот. — Я Миша Меченый, не слышал такого?

— Не.

— Теперь познакомились. Так вот, дружбан