пули, замер один, другой, третий боец. Вскочили в едином порыве и тут же были сражены одной длинной очередью еще три штрафника.

А на исходном рубеже все с горечью и болью смотрели, как последний боец роты всё ближе и ближе подползал к доту. Он полз тяжело, наверное, был ранен. Еще немного – и вот расстояние для броска гранаты. Но другое оружие держал солдат для своего последнего боя – бутылку с зажигательной смесью. Он запалил «коктейль Молотова», рванулся к амбразуре. Пулемет огрызнулся очередью, одна из пуль разбила бутылку. Мгновение – и боец превратился в огненный факел. Он сделал еще несколько шагов и замертво упал возле самой амбразуры, уже не чувствуя боли.

Родин и Деревянко глянули друг на друга, подумав об одном: их ждет не менее тяжёлая участь. Еще восемьдесят человек сгинули в адской топке боя за высоту. Приползли с поля боя трое раненых, двое из них тяжелых. Ничего путного сказать не могли: «лупят, гады, со всех сторон». Их отправили в тыл, и война для них сделала свою паузу.

Командир первого взвода Шамиль Сыртланов хмуро, со злостью, пока в роли наблюдателя, смотрел, как безуспешно закончились одна за другой атаки штрафников. Следующим был его взвод. И Шамиль лихорадочно, с напрягом всех извилин думал, как его ребятам не лечь следом костьми, как прорваться внутрь кольца обороны опорного пункта, как уничтожить, прежде всего, этот дьявольский дот?

– Что думаешь, лейтенант, как нам хоть одну амбразуру заткнуть? – Зверев повернулся к стоявшему рядом Сыртланову.

– Думаю сосредоточить всю огневую мощь на этом доте, а потом обойти его с левого фланга.

– И я так думаю… Мы их пехоту все же пощипали. На левом фланге тоже. Сейчас практически точно знаем позиции их минометов. Дымовую завесу перед их передним краем тоже в момент штурма обеспечим.

Потом Зверев спросил:

– А где твой лейтенант-танкист, давай его сюда!

Через пару минут Родин появился перед очами ротного.

– А тебе, лейтенант, особое задание. Выдаю тебе оружие из резерва Ставки Главного командования.

И Зверев показал на ранцевый огнемёт РОКС-3, который лежал в углу палатки.

– Умеешь обращаться?

– Танкисты все умеют!

– Смотри, умелец, пуля попадёт, сгоришь, как… сам сейчас видел.

– Хрен редьки не слаще, – с вызовом ответил Родин.

Зверев не обратил внимания на дерзость:

– Постарайся, лейтенант, очень тебя прошу, поджарь их, гадов! Столько людей положили!

– Задачу понял, гражданин капитан! Только и артиллеристы пусть поточнее постараются.

– Не твои заботы, лейтенант! На последнем рубеже сделаем дымовую завесу. И этот момент надо максимально быстро использовать.

– Я понял, товарищ… гражданин капитан!

– Выполняй!

Он обнял Родина, хлопнул по плечу.

Иван нацепил ранцевый огнемёт за спину, два баллона и ружье, по весу определил, что заправленный.

В окопах его появление вызвало оживление.

– Это что у тебя за чемодан, Иван? – спросил мужичок с обвисшими усами. – Никак в отпуск собрался?

– Угадал, Петро, с переносным душевым комплексом. Только сначала на фрицах обмывку попробую.

Взводный Сыртланов был хмур, как туча: он испросил разрешения участвовать в штурме опорного пункта, но командир роты категорически отказал: не с кем воевать будет.

А у Сыртланова душа уже перекипела-выкипела, и каждый раз, когда его взвод вновь почти в полном составе уходил на небеса, он не мог смириться в бессилии, в бессилии оттого, что эта боевая задача могла быть выполнена с меньшими жертвами. Хотя бы на несколько бойцов, если бы он сам руководил на поле боя.

А Родину стало вдруг удивительно спокойно на душе, в этом умиротворении жизнь его уже ничего не стоила, на жертвенном алтаре его высшая миссия была – адским пламенем выжечь дотла этот почерневший, но продолжающий сеять смерь дот. Всего лишь один дот на бескрайних рубежах боев и сражений.

Уже все слова были сказаны, команды отданы, боеприпасы розданы, штыки примкнуты.

Тридцать пять бойцов Родина, его взвод, ждали сигнала к атаке. Пять-шесть из них были совсем пацаны из последнего набора, наверняка, драпанули с поля боя, а в основной массе были мужики средних лет, дезертиры, растратчики, рукоприкладчики, антисоветчики и пораженцы. И самым старшим, годков под сорок пять, был хохол Петро. Ему дали ручной пулемёт Дегтярёва.

– Что это вы, ребята, приуныли? – пройдя вдоль строя и, глянув каждому в глаза, сказал Иван.

– Не до веселья, – заметил один из бойцов в центре строя.

– А у меня есть чудо-оружие, задача только добраться с ним до амбразуры.

– Ага, самая малость, – сказал все тот же солдат.

– Возьмём хотя бы один дот, потом полегче будет.

Иван обнял всех бойцов взвода, сказав каждому: «Держись, братан!»

Тут появился Сыртланов с ППШ на груди, сказал, что следом за ними пойдёт подкрепление, пятнадцать человек, с двумя пулеметами Дегтярева. И, глянув на часы, приказал:

– Родин, вперёд!

Иван передвинул свой ППШ на грудь, поправил лямки ранцевого огнемета.

– Ну что ребята, покажем фрицам, как воевать умеем! Пешим по-танковому, за мной!!!

Как силы неземные подбросили Родина, и он вырос над бруствером, за ним неотлучной тенью – Саня Деревянко. Еще несколько мгновений – и первый взвод, покинув окопы, сначала мерной поступью, потом все ускоряя шаг, двинул в атаку. Следом на левом и правом фланге развернулись второй и третий взводы.

«Сейчас, сейчас начнут!» – подумал Родин.

Они уже вышли к рубежу первой крови: убитые штрафники, не разберешь, первой или второй атаки, из какого взвода, – всех уравняла, поставив свою точку смерть.

– Родин!!! – вдруг услышал Иван за своей спиной, обернулся, не удивился: это Сыртланов нагнал их и теперь шел вместе с ними в строю.

– Родин, командуй всем: залечь!

Иван молниеносно отреагировал:

– Взвод, всем залечь!

Так же мгновенно бойцы залегли. Команда из приятнейших в атаке: есть возможность передохнуть и поразмыслить, как атаковать дальше.

И вовремя: с секундным запозданием немцы открыли огонь из минометов и пулеметов. Щелкнули и несколько винтовочных выстрелов.

– Перебежками – вперед! – взял на себя командование Сыртланов.

И только бойцы ушли с рубежа, две мины упали точно на это место, подняв столбы пыли и дыма.

– Где эта чертова артиллерия, где прикрытие? – Сыртланов обернулся, будто от его испепеляющих слов что-то зависело.

И тут же в тылу громыхнуло, над головами бойцов с шелестящим звуком пролетел гаубичный снаряд. Это было везение, не частое дело на войне: прямое, с первого раза попадание на позицию миномета. И следом гаубицы по всему фронту немецких позиций прошлись чередой взрывов. Ни командир взвода, ни Иван не знали, что уничтожен вражеский миномет. И в эту недолгую паузу Родин не раздумывал:

– Взвод, за мной, в атаку!

У Сыртланова