Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но мне никак не удается вырваться из этого чертова преступного мира мафии, Братвы и банд, которые, кажется, намерены проникнуть в мою жизнь, что бы я ни делала. Джейми хотел выбраться, и я хотела выбраться для нас, но без него было слишком легко оставаться с тем, что я знала. Если бы не Николай, заинтересовавшийся мной в клубе, где он увидел, как я танцую, возможно, я не была бы там, где я сейчас.
Деньги, напоминаю я себе, когда выхожу и вытираюсь, избегая смотреть на себя в зеркало. С деньгами, которые я зарабатываю на этой работе, а мне платят двойную зарплату, по сути, плюс бонус, и с теми, что я все еще зарабатываю во время ночей в клубе, я, наконец, смогу оставить все это в прошлом. Возможно, я смогу уйти от всего этого дерьма навсегда и дать себе достаточно пространства, чтобы начать новую жизнь.
Новое имя, новый дом, новый город. Шанс открыть себя заново.
Единственная сложность во всем этом — Финн. Он заставляет меня чувствовать то, что я похоронила все эти годы назад, вместе с единственным мужчиной, которого я когда-либо по-настоящему любила. Если я впущу их, если впущу его, то просто повторю прошлое заново.
Если я и позволю себе снова полюбить кого-то, а это чертовски важно, то это не будет другой мужчина, одетый в кожу и разъезжающий на мотоцикле. Человек, который работает на то, что по сути является просто большей, более богатой и лучше организованной бандой, человек, чья жизнь — это принуждение и насилие.
Это может закончиться только тем, что я снова потеряю кого-то, кто мне дорог. Через месяц, через год, через пять лет это настигнет его. Это всегда, черт возьми, происходит. Брат Джейми тоже мертв, я знаю, потому что еще несколько лет после отъезда проверяла некрологи остальных членов банды, которых я хорошо знала. Как и двое его лучших друзей. Еще несколько сидят в тюрьме. Быть в этой жизни, действительно быть в ней, а не просто жить на окраине и подрабатывать танцовщицей или эскортом, значит, в конце концов, оказаться за решеткой или быть убитым.
Не просто осознание того, что из меня выйдет плохая жена-братвы, не позволяло мне полностью влюбиться в Николая, не пытаться убедить его в том, что то, что у нас было, могло перерасти в нечто большее, а оно могло. Пока он не встретил Лилиану, шанс был. Я знаю, что он тоже что-то чувствовал ко мне. Но я не собиралась выходить замуж за человека из Братвы, даже за того, кто мог ее унаследовать.
Зная о том, что случилось с Лилианой и сестрой Николая Марикой, я чувствую себя оправданной в этом решении, даже если потеря того, что было у нас с Николаем, все еще причиняет боль. Финн просто стал бы еще большей потерей.
Мне нужно закончить работу, покинуть этот город и навсегда забыть о нем и обо всем остальном. Все это.
Вытащив из комода пару мягких шорт для сна и майку, я потянулась к тонкому кожаному кошельку, зарытому в груде одежды, настоящая причина, по которой я выбрала этот ящик, даже если мне хочется притвориться, что это не так. Он мягкий и податливый в моей руке, по краям потертый от хранения в заднем кармане джинсов, и я долго держу его в руках, пытаясь побороть желание открыть его. Это будет больно, говорю я себе, но сегодня болит все и тело, и разум, и душа. Что такого еще немного?
Я знаю, что там лежит, наизусть. Водительские права Джейми, давно просроченные, его красивое лицо на фотографии, которую сделали до того, как он был готов. Двухдолларовая купюра, которую я нашла на парковке у кинотеатра, куда мы всегда ходили, и которая, как он клялся, была счастливой. Но ему не повезло, думаю я, сглатывая комок в горле, и пальцы скользят по ней, чтобы достать маленькую стопку фотографий, запрятанную внутри.
Здесь есть полоска из фотобудки на свадьбе его лучшего друга, все больше глупых снимков, на которых мы оба так явно в хлам. Он клялся, что это его любимая фотография, на которой я прислонилась к стене за клубом, где он впервые поцеловал меня, в черной кожаной мини-юбке и таком же треугольном топе, мои волосы убраны в тот же беспорядочный пучок. Я ненавидела это, всегда считала, что выгляжу на фото изможденной, не замечая явных мешков под глазами и того, что макияж к тому моменту немного стерся, но он клялся, что любит меня именно такой, немного беспорядочной, немного растрепанной.
Я пролистываю их до последней, той, которую люблю больше всего, и той, на которую мне больнее всего смотреть. Его лучший друг Джесси сделал эту фотографию: мы с Джейми на его мотоцикле, я прижимаюсь к его талии, упираюсь подбородком в его плечо и смотрю в камеру, мы оба так явно счастливы. Джейми отрастил бороду, и я ненадолго закрываю глаза, запихивая фотографии обратно в бумажник, прежде чем успеваю вспомнить, как мне нравилось поглаживать ее по шее, как пахло масло для бороды, которое я ему купила, — ваниль и кедр, смешанные с запахом кожи, дыма и машинного масла, которые составляли его самого.
Я задвигаю бумажник обратно в ящик, чувствуя, как меня охватывает боль: я скучаю по Джейми, хочу Финна и ненавижу Матвея одновременно, эти эмоции борются внутри меня, пока я не чувствую себя настолько измученной, что мне остается только надеть одежду, которую я достала, и рухнуть в кровать, надеясь, что мне не будут сниться кошмары о том, что произошло сегодня.
Я не могу позволить себе быть настолько выбитой из колеи. У меня есть неделя до встречи с Матвеем, а пока нужно работать. При одной только мысли об этом на меня накатывает новая волна усталости. Я зарываюсь поглубже в кровать, размышляя, есть ли способ отпроситься на больничный на ночь или две, пока не вспоминаю, как много я потеряю, сделав это. За все время работы у Николая я ни разу не брала больничный, он бы сразу понял, что
