После игры ко мне подошел Николай Петрович Старостин: «Володя, значит, так: чтобы в понедельник был в клубе!» Так я стал полноценным игроком дубля. Я написал заявление, стал получать зарплату, но главное, что меня тогда порадовало, – мне выдали полный комплект экипировки, включая немецкие бутсы. Это была сказка – в те времена для большинства сверстников такие вещи были недоступны. Я эти бутсы потом холил и лелеял – протирал, мыл, ставил на батарею и следил, чтобы не пересушились. Засовывал газетку внутрь, чтобы впитывала влагу. Мазал вазелином, чтобы кожа была мягкой.

Старостин меня очень любил. Когда я попал в основу, то стал получать такие же деньги, как и другие ребята. И, когда Николай Петрович выдавал зарплату, он каждый раз мне говорил:

– Володя, это большие деньги.

– Я знаю, Николай Петрович, – отвечал я ему.

– Нет, это очень большие деньги. Придешь и отдашь папе.

В январе 1992 года я сыграл один матч за смешанный состав «Спартака». Это была товарищеская игра против «Локомотива». Основных игроков вызвали в сборную, поэтому для количества пригласили нас, дублеров. Во втором тайме Зернов подозвал меня и сказал: «Готовься, ты выходишь». По сути, это был мой первый матч за взрослый «Спартак».

В основном составе я оказался в каком-то смысле случайно. Зимой я ездил вместе с основой на сбор в Пизу, в Италию. Команда сыграла пару товарищеских встреч, но я не вышел даже на замену. Понимал, что в составе меня пока не видят. После возвращения в Москву уехал на турнир в составе юношеской сборной. Вернулись мы в аккурат к старту чемпионата России. Помню, что был список игроков, которые должны участвовать в первом матче с «Крыльями Советов», его оглашали. Я убедился, что меня в нем нет, и спокойно поехал домой. Нам, игрокам резервной команды, дали два дня выходных, чтобы мы не мешались основе.

После второго выходного я вернулся вечером домой, и тут папа мне говорит: «Тебе звонили из Тарасовки. И оставили номер телефона». Я удивился: что случилось? Перезвонил. Трубку взял как раз Олег Иванович. Говорю ему:

– Это Володя, помните такого?

– Конечно, помню! А ты почему не на базе?

– Я не знал, что я под основой, мне не говорили.

И тут он меня огорошил:

– Ты не под основой – ты в основе!

Наутро приехал в Тарасовку на электричке – это был день игры. Конечно, волновался. Плюс оказалось, что нет моего размера кроссовок – вместо обычных мне выделили кожаные. И еще дали пару, чтобы выйти на поле в манеже. Но они у меня порвались прямо на разминке! Попросил массажиста Геннадия Семеновича Беленького принести те, кожаные. В них и играл. Оказались фартовыми. Правда, первый гол из своих двух я забил головой. А в итоге победили 5:0.

На следующий день у нас был выходной, а потом основа вместе с дублем собралась на базе в Тарасовке. Мы выстроились – основа по левую руку от Олега Ивановича, дубль по правую. Я, как обычно, встал рядом со своими, дублерами. И тут Романцев смотрит на основу и говорит:

– А где у нас Володя Бесчастных? Почему его нет?

– Как нет – я здесь! – отвечаю я с хвоста своей группы.

– А чего ты там стоишь? Давай уже перебирайся сюда, в основу.

С тех пор в дубль я больше не возвращался.

Из воспоминаний Виктора Зернова:

– Перед самым стартом чемпионата-1992 Романцев пришел ко мне посоветоваться: кто сильней, Коновалов или Бесчастных. Я сказал, что в атаке Володька будет поинтересней. Он выпустил его на первый матч против «Крыльев Советов» – и Бесчастных с ходу оформил дубль. После этого его место в основе уже не вызывало вопросов. В середине сезона Володька сделал памятный дубль в финале Кубка СНГ с ЦСКА, а должен был и третий гол забивать. Иваныч был очень рад, что появился такой паренек из дубля и сразу же заиграл. Бесчастных был хорош в завершающей стадии атаки – здорово открывался и умел оказываться именно в той точке, в которой нужно было. Незаменимое качество для форварда. Ну и реализовывал момент, что тоже важно.

Помимо Бесчастных, тогда начали пробиваться и другие молодые, например Хлестов. Димка – воспитанник «Смены». Очень самоотверженный игрок. Особенно здорово действовал в моменты, когда нападающие принимали мяч, умел выключать их. Дима был прекрасно сложен, и Старостин сравнивал его с олимпийским чемпионом Вадимом Тищенко. Изящной техникой Хлестов не обладал, но в разрушении был незаменим. Заслуга Романцева в том, что вовремя увидел игрока и поверил в него.

Постепенно место в составе завоевал и Мамедов. В спартаковской школе Рамиз играл на позиции «под нападающими». Но, когда я взял его в дубль, у меня там все было укомплектовано. Свободной была только позиция правого защитника. И я поставил его туда. Любопытно, что у Рамиза уже в столь юном возрасте был животик. Но в игре он ему не мешал – Мамедов был резким и стремительным, как тигр, и при этом техничным. В 1992 году он попал в основу и стал прибавлять на глазах. Но это неудивительно – Романцев вкладывал душу в игроков, и они росли очень быстро.

Не все, конечно, сразу раскрылись. У Бушманова, например, с первой попытки не получилось проявить себя в «Спартаке». Женя был тихим, сдержанным пареньком. Как игрок – интеллектуал. Он рано женился, но квартиру в «Спартаке» долго не давали, и он жил с супругой на базе в Тарасовке. Команда шла неплохо, победный состав не меняли. И, возможно, он почувствовал, что здесь сейчас не до него. Именно тогда Геннадий Костылев, работавший с ним в юношеской сборной, уговорил его перейти в ЦСКА.

* * *

У некоторых в «Спартаке» не получилось. Возможно, на меня до сих пор обижен Велли Касумов, который тоже перешел в «Спартак» в 1992 году и в итоге сыграл за нас всего несколько матчей. Но что я мог поделать, если это была не его команда? Хотя в свое время я очень ждал его в «Спартаке». Мне нравилось, как Велли играл за «Нефтчи», и я уважал его как игрока (и уважаю до сих пор). В итоге за нас он не забил ни одного мяча, а потом перешел в «Динамо» – и стал лучшим бомбардиром чемпионата России. Там он забивал едва ли не в каждом матче!

Но Велли был зависимым игроком. Наша структура игры не позволяла регулярно снабжать его прострелами и навесами, на завершение которых он был заточен. Мы играли в мелкий пас, а это был не его конек.

Похожая история была и со Цхададзе. Игроков, так здорово бьющих по мячу головой, в нашем чемпионате было немного. Кахи выпрыгивал, смотрел по сторонам и потом бил. Примерно так же в 1970-е забивал форвард донецкого «Шахтера» Виталий Старухин. Но опять же, у нас не было большого количества высоких передач, мы на этом не играли. Вот нынешнему «Спартаку» он бы пригодился – в команде эти прострелы неплохо замыкает Зе Луиш. Кахи тоже был высоким и тоже здорово прыгал. Но мы играли по другой системе. Поэтому я согласился отпустить Цхададзе в «Динамо» к Газзаеву. А после этого он провел несколько успешных лет в немецкой бундеслиге, где его умения здорово пригодились.