Теперь представьте, что это не хроники каких-то боевых действий на Ближнем Востоке, а всё происходит с вами, здесь и сейчас. И вы не просто сторонний наблюдатель откуда-то из уютного убежища, а непосредственный участник событий. Более того, вы десять минут назад вышли из боя, в котором вам повезло остаться в живых отнюдь не из-за личных бойцовских качеств, а благодаря самоотверженности старших товарищей.

Ну вот и подумайте, легко ли после всего этого привести мысли в порядок. Если же вам недосуг заниматься такими неприятными психологическими тренингами, скажу проще: это было чертовски непросто.

По мере того как я отходил от лихорадки боя, у меня возникало плохо поддающееся волевому контролю желание закатить дикую истерику. Больше всего на свете в тот момент мне хотелось орать, выть, стучать башкой о стену, плакать навзрыд и громко жаловаться кому попало на свою нелёгкую и страшную Судьбу. Хотелось жутко, неудержимо, до ломоты в зубах, пожарного набата в ушах, и острой, давящей боли в сердце.

Я по жизни не совсем турист, кое-что испытал и знаю, что при отсутствии иных решений цивилизованного плана такие состояния лечатся немедленными приёмом алкоголя или сильнодействующих транквилизаторов. Проще говоря, надо нажраться до поросячьего визга и впасть в блаженное забытье.

Увы-увы, это только в современных романах лихие попаданцы-выживальщики непринуждённо шарахаются по боевым зонам и на разных заброшенных предприятиях находят приятные «нычки» с алкоголем, провиантом, боеприпасами и прочими полезными штуковинами.

Типа так: «…В одном из шкафчиков раздевалки Попа Данец нашел благоухающий салом рюкзачок, в котором что-то зазывно булькнуло…»

Нет, ни фига там не булькало и даже не было ни единого намёка на «нашёл». В автохозяйстве, где я укрылся, всё было буквально выпотрошено и вывернуто наизнанку, отсюда утащили всё, что представляло хотя бы какую-то минимальную ценность.

Интересно, кто всем этим занимается? Что за люди, какие мотивы ими движут? Впрочем, это уже вопросы иного порядка, над этим стоит подумать позже.

В общем, на алкогольную релаксацию рассчитывать не приходилось, нужно было выходить из ситуации другими методами.

— Тихо, Саша, тихо… — уговаривал я себя, сжимая кулаки и до крови кусая губы. — Нельзя орать, враги кругом, тихо надо…

Помогло то обстоятельство, что мне доводилось бывать в схожих ситуациях, не столь глобальных и трагичных, разумеется, но некоторый опыт такого рода у меня всё же имелся.

Для того чтобы задавить истерику и обуздать слабо поддающиеся контролю рефлексии (или как противоположность — справиться с отчаянием и не впасть в полную прострацию), нужна целеустремлённость и чётко сформулированная задача, ради которой стоит жить и бороться.

Такая задача у меня была: как можно быстрее выбраться из этого ада и попасть в цивилизованное место, где есть телефонная связь или хотя бы доступ к Сети.

Была также и задача второго плана: если повезёт, по ходу дела добраться до старших товарищей, оставленных на даче Гордеева.

Да, можно не подсказывать, я и сам заметил, что приоритеты сместились. Если раньше нужно было во что бы то ни стало добраться до старших товарищей, то сейчас возникали сомнения в первоочередной ценности этого движения. Товарищи могут с равным успехом удрать оттуда, попасть в плен или погибнуть. Не дай бог, конечно, но в такой ситуации нужно учитывать все варианты. То есть я, конечно, постараюсь добраться до «явки», но если по дороге возникнут некие обстоятельства в пользу главной задачи, раздумывать не стану.

Итак, задача номер один: выбраться из города.

Задача номер два: найти товарищей.

Сформулировав задачи, я заметил, что управлять рефлексиями стало несколько проще. Впадать в истерику сейчас нецелесообразно и вредно, это займёт много времени и нервов, а мне нужно как можно быстрее выработать план и двигать на выход. День не резиновый, дело к вечеру, если не успею добраться до темноты, ночевать придётся в городе, а это крайне неприятный и опасный вариант. Хотя бы уже лишь потому, что если сейчас немногим ниже нуля, то ночью температура может опуститься до минус десяти.

— Так держать, — похвалил я себя. — Теперь быстренько — план и в путь…

План был нехитрый, на три пункта: определить координаты своего местонахождения, скорректировать маршрут и спрятать оружие с «привязкой» к хорошо заметному ориентиру.

С «привязкой» проблем не возникло: я хорошо помнил, откуда пришёл, вполне сносно ориентировался по сторонам света, и поблизости была высокая труба котельной с надписью «Миру — Мир». Я проложил от трубы директрису к площади, отсчитал азимут на автохозяйство, в котором сейчас находился, и пришёл выводу, что в светлое время легко найду это место.

В одном из боксов были обрезки брезента от кузовных тентов, в них я завернул оружие, магазины, гранаты и «разгрузку».

Тайник оборудовал за мастерской. Здесь была внушительная куча битого кирпича и разного технического мусора. Если процесс затянется, убирать тут будет некому и некогда, а если не затянется… то оружие мне не пригодится.

Пока прятал, пришла мысль: ага, а теперь, стало быть, я сам закладываю для кого-то сюжет про «нычки» в боевой зоне. Тайник-то нехитрый, если придёт кто-то бывалый, с намётанным взглядом, найдёт буквально влёт. Хе-хе…

Ага, уже совсем хорошо, уже усмехаюсь. Когда есть план и необходимость активно трудиться — руками-ногами либо головой, человеку не до истерик.

Так… Надо объяснять, почему я спрятал оружие?

Если надо, извольте: я не собирался становиться серийным убийцей, стреляя во всех подряд мирных граждан, которые будут меня тормозить, за то, что гуляю по городу весь из себя чужой-неместный с разбитой физиономией, и таким образом подпадаю под формат пресловутых «курков».

А просто так выбрасывать оружие в первый попавшийся сугроб тоже не стоило. Не дай бог, конечно, но… вдруг в самом деле всё это затянется и мне не удастся в ближайшее время выбраться из Города. Кто его знает, может, возникнут какие-то варианты, когда мне или моим сподвижникам, коль скоро такие образуются, это оружие может понадобиться. Поэтому и обслужил как следует: если оставить автомат зимой на улице с нагаром в стволе, чистить потом придётся долго и мучительно.

— Хорошо, Саша, молодец. Теперь координаты…

С определением точных координат своего местонахождения было несколько сложнее. На моей схеме это автохозяйство отсутствовало, как, впрочем, и котельная. Площадь как отправной пункт мне мало что давала: я оттуда бежал в горячке, расстояние подсчитать не удосужился, а возвращаться обратно мне было нельзя. Теперь же, чтобы попасть на основной маршрут, мне нужно было быстро соорудить вспомогательный маршрут, который с хорошим запасом обходил бы две опасные зоны, возле площади и в районе перекрестка с ул. Вавилова, и в итоге выводил бы меня на проспект ближе к середине пути.

Видите, сколько сложностей. Будь у меня в руках дорожный атлас, а на стенах домов таблички с названиями улиц, проблема решалась бы буквально на два счёта. Увы, как сказали местные, атласов тут сроду не водилось, а на стенах ближних к автохозяйству домов издевательски белели свежие квадраты и полоски, на которых с дьявольской пунктуальностью были начертаны иероглифы в формате «12-V-62».