— В гастроном ходили, — пояснила Нинель. — Ты не ранен?

Я отрицательно помотал головой.

— Ну и слава богу. Что-то случилось?

Тут я ответить не смог. Я ещё был негоден для длинных смысловых конструкций, активно всхлипывал и дрожал — много сил ушло на истерику, а односложно ответить на такой вопрос было непросто.

Случилось так, пышка ты моя ненаглядная, что вчера здесь был мир и благодать. И никому даже в страшном сне не могло присниться, что завтра на гастрономе будут висеть трупы сотрудников самой могущественной Службы страны.

Случилось так, что земляки твои, вчера ещё добродушные и законопослушные жители образцового промышленного городка, сегодня сбиваются в стаи и, словно звери лютые, без раздумий бросаются на любого чужака с побитой физиономией, страшно вопя «мочи курка!!!».

Случилось так, что вчера я был на конкурсе детского творчества и рисовал портрет красавицы Кати… а сегодня бегал в том же самом фойе, топча детские рисунки, и стрелял по третьему этажу ГОВД, прикрывая отступающую за мэрию пехоту.

А потом эта пехота в полном составе умерла в полутора десятках метрах от мэрии, не успела-то совсем чуть-чуть, мизер, мелочь…

А я выжил.

Зачем?

Не знаю, нет у меня оправдания, для чего я остался в живых, а все остальные погибли.

В общем, много чего случилось. Только сказать об этом коротко и толково не получается. Да и… надо ли? Ты, наверное, и так ведь всё понимаешь, ты же неглупая…

Через минуту ударило в голову, отпустило, стало легче.

— А где взяли? — спросил я уже спокойнее.

— В гастроном ходили, — повторила Нинель. — Ты давай мойся, потом я тебе ссадины обработаю, да ужинать будем.

Погрели на примусе воду, целый чайник, после чего бабка безмолвно проинструктировала меня, как в отсутствие ванны и душа помыться с ног до голов при помощи тазика, губки с мылом и трёх литров горячей воды.

В общем-то, у меня в активе имеется немалый туристический опыт, и я в курсе, как с минимумом воды проводить санитарно-гигиенические процедуры в далёких от цивилизации условиях, но бабку слушал безропотно и затем чётко следовал инструкциям. У меня к тому моменту как будто всё выключилось, мозг словно бы ватой заволокло, и организм не желал проявлять совершенно никакой инициативы.

Помылся, Нинель произвела нехитрую санобработку, переоделся в сухое и чистое — мне дали вещи Виталика, хорошо что мы не особо различаемся по комплекции.

Неспешно поужинал в компании домочадцев, послушал новости. Что ели, не помню, поглощал механически всё, что накладывали, помню только, что принял ещё три по пятьдесят водки, после чего меня окончательно развезло.

В двух словах рассказал, еле шевеля деревянным языком, что случилось на площади. Обошлось без истерик, просто констатировал факты в хронологической последовательности, отстранённо, словно бы это происходило не со мной.

Никто не охал, не вздыхал, слушали молча и сосредоточенно, как будто я в каком-то штабе зачитывал шифровку об обстановке.

Виталик попробовал было интересовался подробностями боя, но Нинель на него шикнула — умная девочка, так что мне не пришлось выворачивать душу наизнанку, и за это ей огромное человеческое спасибо.

Местных новостей было немного. Ходили в гастроном, там упорядоченное мародёрство: сам никто ничего не берет, всё выдаёт ДНД (добровольная народная дружина). Составляют списки, дают вроде бы не скупясь, но без излишеств, получается что-то типа «набора в одни руки», и по второму разу уже не пускают.

Повешенных на гастрономе видели, за что — в курсе.

— Вроде бы они народ травили, вот и повесили.

Про потраву народа рассказали следующее. В городе ходит такая байка, что якобы чекисты во всех магазинах и прочих местах общего доступа разбросали капсулы с каким-то смертельным вирусом. Капсулы со временем растворяются, дальше по смыслу. Кроме того, в особо людных местах якобы распыляли концентрированный вирусный раствор пульверизаторами, потому что капсул не хватило. Всё это очень вредно и летально, но… говорят, что если в публичных местах ходить в противогазах, это помогает. В общем, если все проявят сознательность, то эпидемии можно избежать.

Вот эта новость вызвала у меня большие сомнения. Я не силён в методике распространения вируса, так что по этому поводу промолчу, но если какая-то обработка была, то это вовсе не дело рук чекистов. Вы же помните, как было в гастрономе: одни люди в химзащите грузили какие-то баллоны, а другие вешали чекистов.

Нинель добавила, что о природе вируса никто ничего не знает, но среди соседей уже есть заболевшие: люди кашляют, чихают, температурят — однако все симптомы пока что не выходят за рамки обычной ОРВИ. Если завтра-послезавтра эти заболевшие начнут организованно умирать, тогда можно будет говорить о каком-то смертельном вирусе.

Ужин закономерно перетёк в долговременное чаепитие. Сидели всей толпой на кухне, тут было тепло и уютно, не хотелось никуда уходить, вообще, даже двигаться не хотелось, так бы и сидел всю жизнь, бездумно глядя на жёлтый огонёк свечи и наслаждаясь полным отсутствием мыслей в голове.

Валентина с Виталиком лениво переругивались насчёт забитого санузла. Виталик настаивал, что санузел общий, поэтому ликвидировать последствия утреннего пробуждения интеллигенции должно всей семьёй. Валентина с этим не соглашалась, аргументируя тем, что вся её компания самоотверженно сходила до ветру во двор, а собственно фекализацию осуществила как раз таки интеллигенция, поэтому все вредные последствия Виталик должен ликвидировать в одно лицо.

Нинель озабоченно заметила, что в гастрономе почему-то не оказалось собачьего корма, запасов осталось дня на два, потом надо будет думать, чем кормить Шаляпина. И неплохо бы подумать о печке, в квартире холодно, надо бы уже топить, если вдарят морозы, будет совсем туго.

Господи, вот это проблемы! Подумаешь: воняет дерьмом, корм кончается, холодно в квартире… Да по сравнению со всеми ужасами, что мне сегодня довелось пережить, это просто какой-то детский лепет.

Спать легли рано, по-моему, ещё и девяти не было. Перед сном по очереди сходили на балкончик. Воздухом подышать.

В детской было стыло, мы с Нинелью забрались под ворох одеял в одежде. Я так устал и вымотался, что собрался было заснуть прямо в одежде, но через пару минут Нинель принялась активно раздевать меня под одеялом и разделась сама.

Я к тому моменту был как тряпка. Думал, после сегодняшних злоключений у меня вообще всё атрофировалось, но когда горячая как печка Нинель крепко обняла меня и призывно колыхнула своим обольстительным бюстом, во мне как будто бы сработала некая скрытая пружина, которая медленно сжималась весь день и сейчас вдруг со звоном сорвалась со стопора и выстрелила как катапульта, мощно и упруго. В общем, я неожиданно для себя вдруг набросился на Нинель и овладел ею яростно и неистово, вскрикивая и стуча кроватью, пожалуй, даже динамичнее, чем прошлой ночью.