— Имя? — просипел Староста.

— Не знаем, — поспешно ответила госпожа Прыгуша. — Я пыталась разговорить ее, но она лепечет по-ихнему, как курица в клетке.

— Веди ее сюда.

Вместе с госпожой Прыгушей Мошка осторожно прошла мимо жаровни и остановилась перед Старостой. Она всей душой надеялась, что тот не заметит краску у нее на коже. Девочка постаралась придать лицу самое равнодушное, расслабленное выражение.

У Старосты оказалось выцветшее лицо в рытвинах, похожее на панцирь краба. Глаза сонно выглядывали из щелей, тоже напоминая краба. За ними прятался матерый, цепкий ум, просчитывающий все ходы наперед и вбок.

— Может, она просто слабоумная? — спросил Староста.

Мошка поняла, что перестаралась с невинным видом. Староста наклонился вперед и толстым пальцем ткнул ее под ребра.

— Ну давай, изобрази нам свою тарабарщину. Как тебя зовут?

Мошка облизала пересохшие губы и разразилась лепетом. В ее речи проскользнула пара настоящих слов: «хряк» и «герань». Девочка надеялась, что никто не заметил.

— Хм. Рот открой. — Толстый палец постучал ей по подбородку, Мошка послушно открыла рот и замерла. Староста заглянул внутрь. — Ага, правильно, типичный иностранный язык. Бледный, синеватый, с заостренным кончиком. Тут ничего не поделаешь. — Мясистая рука дважды хлопнула Мошку по плечу. — Вытирай ей нос и не давай наступать на траву.

У Мошки от радости скрутило живот. Она собралась было уходить, но ее внимание привлекла фраза Старосты.

— Гриб, как дела у Эплтона?

Обращался он к человеку со шрамом на губе.

— Пару раз получил в жбан, но на ногах пока держится, — ответил тот.

Госпожа Прыгуша поволокла Мошку прочь. Та старательно не смотрела на Старосту.

— Вы слышали? — шепнула она повитухе на ухо, когда они отошли подальше. — Похоже, Староста знает, где находится Эплтон!

— Конечно, знает, — тихо ответила повитуха, глядя на центр арены; Мошка проследила за ее взглядом и увидела бойцов на тонком мостике. — И я знаю, и все, кто пришел сюда. Видишь рыжеволосого паренька?

У одного из бойцов и впрямь оказались рыжие волосы. Он двигался рискованнее, чем соперник. Вместо того чтобы осторожно прислушаться, он сделал выпад в надежде достать врага. Мошка подумала, что он младше соперника, ему лет восемнадцать.

— Каждый раз, как проходит Палочный суд, он выходит на бой, — вздохнула госпожа Прыгуша. — Зрители платят копеечку за просмотр, но бойцы дерутся не за деньги. Приз — дефицит, предмет роскоши. Бутылка вантийского хереса. Кусок шоколада. Специи. Сегодня — засахаренные фиалки. Похоже, Эплтон до сих пор живет дневными желаниями. Он скорее умрет, чем откажется от шелка и кофе.

В добром голосе госпожи Прыгуши прорезалась нотка презрения. Мошка прямо увидела, как День и Ночь скрипят зубами друг на друга.

— Лично я думаю, это подарки даме, — буркнула Мошка. Она представила, как Бренд Эплтон каждый вечер тащит домой корицу и конфеты, будто побитый пес — удушенную птицу, в надежде, что его полюбят за добычу. — Подойдем ближе.

Используя проверенный временем локоть, Мошка с госпожой Прыгушей расчистили себе местечко на помосте неподалеку от схватки. Подозрения Мошки подтвердились. Дела у Эплтона шли неважно. Противник был на пару дюймов ниже, зато куда крепче. На рубашке у Эплтона Мошка увидела темные пятна и решила, что это кровь. Да и толпа болела за его соперника. То и дело в Бренда летел камешек или картофельный очисток.

Коротышка сделал выпад, чуть не дотянувшись до Эплтона. Тот услышал шлепок ноги о доску и рванулся вперед, размахивая длинными руками. Соперник не стал отступать. Наоборот, он шагнул вперед и ловким взмахом заехал Эплтону в висок. Тот пошатнулся, соскользнул с моста, но в последний момент уцепился за край, ударившись о доски грудью и подбородком. Противник аккуратно, шажок за шажком, пошел к Эплтону, пока не наступил на пальцы правой руки.

Толпа взорвалась и взволнованно зашумела. Многие подсказывали сопернику Эплтона, на чем тот стоит, но их голоса терялись в какофонии. У Бренда искривилось лицо, но он не дернулся, не проронил ни звука, пока через долгих десять секунд противник не двинулся дальше, походя наступив и на вторую руку. Пока тот искал врага, размахивая дубинкой, Эплтон, по-лягушачьи дергая ногами, зацепился коленом за доски и кое-как заполз на мост.

С разбитого уха на ворот текла кровь. Лицо исказила гримаса боли. Но Эплтон встал и беззвучно пошел за растерянным врагом. В последний миг тот что-то услышал, стремительно развернулся, но под ним скрипнула доска, и Эплтон неловко взмахнул дубиной. Рев толпы заглушил удар дерева о череп. Соперник крутнулся на месте, наклонил голову, будто рассматривал что-то на земле, опустился на колени и беззвучно распростерся на мосту.

Прозвенел колокол. Эплтон стащил повязку с глаз, утер ей лицо и побрел к выходу с моста, по дороге изучая оттоптанные пальцы. Спустившись по лестнице на помост, он отправился в павильон. Мошка увидела, как он с поклонами принимает мешочек, надо полагать, с засахаренными фиалками. Тем временем на мост взобралась следующая пара, и на Эплтона перестали обращать внимание. Забрав у служителя свои вещи, он пошел прочь. Приметная рыжая шевелюра поплыла над головами низкорослых ночных жителей.

— Проследить за ним в такой толпе не получится, — буркнула госпожа Прыгуша. — Попробуем расспросить людей, узнать, куда он уходит…

Она обернулась, и слова застыли у нее на губах. Там, где секунду назад стояла ее зеленоватая спутница, осталась пустота.

Не долго думая, Мошка притворилась, что поправляет башмак. Новые бойцы приветствовали толпу, все головы поднялись вверх, глаза прикипели к мосту, и никто не заметил, как таинственная иноземка с корзиной на голове ныряет в трещину меж двух мостков, наступает прямо на священную траву и под настилом припускает бегом.

Одинокий Эплтон сидел на деревянных ступенях, спиной к ней. Разбитая голова была перевязана большим платком. Мошка видела краешек мешочка с конфетами у него на коленях. Дрожащими пальцами он пытался стереть с ткани каплю крови.

Над головой у Мошки скрипнули доски.

— Ты ведь радикал? — Голос звучал, будто по виолончели терли наждачкой.

Мошка представила его хозяина. Перед мысленным взором встал гигант с кулаками, как дыни.

— Давай, радикал, скажи что-нибудь.

Бренд Эплтон обернулся, и Мошка увидела рассеченную губу. Он моргнул и изготовился, будто в голове со щелчком взвели курок. Но тут он вспомнил про мешочек на коленях, и руки бережно прижали награду к животу. Когда гигант сделал шаг вперед, Бренд спрятал мешочек в ладонях и покорно склонил голову.

— Ну… да… — Судя по всему, после удара он плохо соображал. — Ага… Смерть королям, переплавим их короны на орала…[8]каждый человек, рожденный… в лачуге, яслях или в поле, имеет… право, священное, как воздух или… или свет… — Поклонившись, он громко сглотнул.