к знамени и Моргану Мортирмиру. Они молчали. Их зловоние пугало лошадей и тревожило людей.

Рыцари императорского отряда сидели верхом на лучших конях во всей Древней земле, никто из них не хотел встречаться с вонючими монстрами. Морган Мортирмир, стоявший в десяти шагах слева от Плохиша Тома под знаменем отряда, потратил одно мгновение, отпустил лабиринт заклинаний, который удерживал, и успокоил лошадей. Монстры прорвались, и Мортирмиру нечем было нанести им удар. Он сражался в другом измерении и мог только смотреть, как приближается его гибель.

— Готовьтесь! — скомандовал Том.

Сорок рыцарей держали свои копья в одной руке, как будто готовясь выйти на ристалище. Том сжал колени и левой рукой натянул повод, удерживая коня на месте. Черный исполин под ним боялся не больше своего всадника.

Умброты миновали линию стрелков. Слева и справа они все еще не перебрались через колья и окоп, там они остановились, как будто что-то ослабило их волю, но в центре они все же прорвались. Том ждал с ответным ударом.

Лошадь Фрэнсиса Эткорта рванулась вперед, вылетела из строя, и Том тут же закричал:

— Стоять на месте!

Эткорт с трудом удержал лошадь, острие его копья покачнулось, а лицо под тяжелым шлемом побелело от страха. Дым вокруг стрелков рассеялся, открывая дюжину огромных туш. Задние ковыляли прямо по ним. А потом они набрали скорость, побежали с топотом, земля затряслась, поднялась пыль, ужасная гнилостная вонь заполнила воздух…

— Целься в голову! — крикнул Том.

Четверо тварей прошли сквозь пыль и дым, черные провалы глаз в черных черепах горели черным светом. Со скоростью львов они неслись к Мортирмиру и знамени. Плохишу Тому казалось, что он почти видит управляющую ими волю.

— В атаку! Лакланы за Э! — Плохиш Том рванулся вперед, как опытный турнирный боец, конь его пронесся черной молнией, копье чуть опустилось, Том наклонился и ударил первого из немертвых зверей точно в центр лба. Огромное копье разлетелось в щепки, вес человека и лошади оказался слишком велик для двенадцати футов дуба, но стальной наконечник в руку длиной и четыре пальца шириной расколол череп древней твари, а человек и конь проскочили справа от нее, увернувшись от смертоносных бивней. Зверь покачнулся, рухнул на колени, и огромный костяк начал разваливаться на куски.

Том наклонился вправо, насколько позволяли доспехи, рванул боевой молот, притороченный к седлу, и Фрэнсис Эткорт последовал за ним. Конь Тома перепрыгнул лежавшую слева тушу, несмотря на всадника в доспехах, и они приземлились у колеса левого фальконета.

Копье Эткорта достало второго умброта, лошадь споткнулась или в ужасе шарахнулась, но искусство всадника оказалось сильнее его страха, острие копья опустилось, поднялось и вошло в пустую глазницу, древко качнулось в черепе, кость и дерево сломались одновременно, и напуганная лошадь Эткорта на полном ходу налетела на чудовище, которое разваливалось на куски. Падающая кость сильно задела Эткорта, но он усидел в седле и вдруг страшно закашлялся, вдохнув зловонную пыль.

Филип де Бозе дрожал при мысли о смерти, но все же чуть наклонился вперед, давая коню сигнал двигаться, миновал двух первых тварей, не встретив сопротивления, и последовал за Лакланом в облако пыли, по-прежнему высоко держа копье. Он увидел, как Лаклан ударил молотом другого зверя и поехал дальше, и тут копье в его руке мгновенно опустилось, устремилось вниз, как сокол, и столкнулось с тварью. Копье дрогнуло, череп треснул, конь встал на дыбы, и один из огромных бивней ударил коня в грудь и уронил его на землю.

Де Бозе тяжело рухнул на бок, но доспехи и поддоспешник выдержали, а конь, напуганный, но живой, откатился, не раздавив его. И тут же другой немертвый гигант пронзил коня бивнем, вспыхнул смертоносный янтарный свет, и конь обрушился на землю ливнем крови и слизи. Де Бозе поднялся на ноги среди тварей, и на страх у него уже не оставалось времени. При нем не было меча, он выхватил кинжал, нырнул твари под брюхо и без всякого смысла всадил клинок в болтающиеся гниющие кишки, задохнулся от вони и ударил снова.

А потом его сбили с ног. Что-то лопнуло в груди, и голова червя потянулась к нему.

Том Лаклан появился из облака пыли и заработал молотом так быстро, что де Бозе не различал отдельных ударов, конь Лаклана поднялся на дыбы и заколотил тяжелыми передними копытами, как кулаками. Де Бозе смотрел с восхищением, не чувствуя боли в изломанном теле; гигантский рассерженный боевой конь развернулся на задних ногах и грохнул копытом умброту в голову, а Том размахнулся и шарахнул молотом между бивнями, вложив в удар всю силу своей руки и весь вес огромного коня. Молот пробил толстую кость, тварь перенесла вес, пытаясь наступить на де Бозе, и развалилась. Боль стала сильнее, и де Бозе потерял сознание.

А потом он очнулся, засыпанный костью, стоившей целое состояние. И живой.

Через несколько ударов сердца к нему потянулись черви, жившие в умброте. Они были старые и огромные, как злобные змеи, и сам их размер на мгновение спас его. Они бились о его доспехи, пытаясь прокусить забрало клыками, не уступавшими змеиным.

Всем людям в войске рассказывали о червях во всех подробностях, но де Бозе, прижатый к земле, ничего не мог поделать. Он просто лежал и кричал, пока твари искали незащищенную плоть или дыры в доспехе.

Сэр Беренгар и сэр Анджело, лишившиеся копий, увидели червей и пришли ему на помощь, размахивая тяжелыми секирами. Коней своих они давно потеряли в схватке с чудовищами. Филип де Бозе увидел, как червь истаивает эфирным туманом прямо перед его забралом.

Сэр Анджело начал скидывать кости с де Бозе, сэр Беренгар прикрывал их, и де Бозе снова смог дышать.

— Остаться лежать в груде умбротской кости! — крикнул сэр Данвед со спины коня. — Какая смерть!

Де Бозе сумел поднять забрало раньше, чем его вырвало.

Сэр Данвед рассмеялся.

— К счастью, у вас есть друзья, — с этими словами он снова бросился в бой.

Габриэль летел вперед, чтобы выиграть Мортирмиру время на заклинание, и в какой-то момент понял, что вместо обманного маневра занят основной атакой. Он потерял счет огромным зверям, которых уничтожил сам или с помощью Ариосто — когти грифона не уступали силой лапам Диких, и Габриэль хорошо запомнил древнего гиганта с разорванным хребтом, падающего прямо под ним.

И вдруг конгломерат, известный как Некромант, издал в эфире крик отчаяния, боли, потери, агонии, печали, даже сожаления.

Голос Мортирмира донесся сквозь туман энергии, силы, жестокости и заклинаний:

«Достал!»

В реальности все оставшиеся