— Не понял! — Он тоже встал.

— Хотела просто увидеть тебя. Вот и приехала. Прощай! — Она направилась к двери.

— Погоди! А как же все-таки ресторан?

— Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — обернулась она с порога.

— Спасибо тебе… за все! — запоздало крикнул он, когда дверь за гостьей закрылась.

Жанна не позвонила и больше не искала встреч с ним. Олег постарался поскорее забыть это мимолетное видение, случившееся в его офисе.

Не доезжая до границ Москвы, Олег и Настя вышли из автобуса и добрались до турбазы на частнике.

Встретивший их Колян был искренне рад неожиданному и скорому возвращению друзей.

— Командир, а я твой домик никому не сдавал, — сообщил он Григорьеву. — Там все в целости и сохранности. А «Лексус» вчера продал одному дельцу. Деньги сейчас отдам…

— Оставь их себе, — разрешил Олег.

— Спасибо! — Они по-дружески обнялись. — Как я рад вам!

— Соскучился? — улыбнулся Григорьев.

— Привязался я вон… к Насте, — не стал лукавить Колян.

— Дождался. Работа есть! — перешел сразу к делу Григорьев.

— Что нужно? — с готовностью отозвался Колян.

— Первым делом нужно набрать достаточное количество решеток из-под яиц, чтобы их хватило на стены маленькой комнаты в нашем домике.

— Зачем?

— Возможно, допрашивать кое-кого придется, — не стал скрывать Григорьев. — Нужна хорошая звукоизоляция.

— Понял! — протянул Колян.

На лице Насти Олег прочитал удивление.

— Ты же сама говорила, что нужно быть сильным, — напомнил он. — Не отступай от правил.

Подождав, когда Настя скрылась в домике, Колян отозвал Григорьева в сторону.

— Тут написано про следачку из прокуратуры, — протянул он свежую газету. — Мне показалась знакомой фамилия. Ты не про нее просил узнавать?

Олег взял свернутый газетный лист и прочитал короткое сообщение о том, что позапрошлой ночью в загородном домике на отдыхе при взрыве газового баллона погибли трое сотрудников правоохранительных органов, одна женщина и двое мужчин. Мужчины принадлежали ведомству МВД, а женщина работала следователем прокуратуры. В коротком списке фамилий по глазам ударила одна — Березина М. В. Григорьев похолодел — ошибки быть не могло.

— Понятно, что это подстава, — произнес Колян. — Меж строчек сквозит, будто женщина развлекалась с двумя мужиками. Сволочи! Убрали их по-черному.

— Нужно узнать, когда похороны, — чужим голосом произнес Григорьев.

— Ты не дури, командир! — встрепенулся Колян. — Они как раз тебя там и будут ждать!

— Еще посмотрим, кто кого! — зло бросил Олег.

Он не стал подходить близко к вырытой могиле. Встал так, чтобы было видно. Мария лежала в гробу, укрытая простыней с головой. Виден был только силуэт человеческого тела. Открывать было нельзя — сказали, девяносто процентов ожогов. Григорьев смотрел на тело когда-то близкой женщины, лежащее сейчас неестественно прямо и неподвижно. Оно принадлежало Марии Березиной. Он много раз видел обгоревшие тела мужчин, женщин и детей. Там, на войне. Но это ТАМ! Тут нет войны.

Неужели она больше никогда не засмеется, не обнимет дочь, не поднесет к губам любимые розы? Если бы он вернулся раньше, Мария бы была жива! Если бы он вернулся раньше!

Он смотрел на большую фотографию молодой женщины в черной рамке. На ней улыбалась красавица с копной густых каштановых волос. Видеть эту фотографию было выше его сил. Но он смотрел.

Кто-то подошел и встал рядом.

— Ты Олег Григорьев? — произнес мужской голос.

Григорьев медленно отвел взгляд от фотографии и посмотрел на высокого крепкого мужчину в черной рубашке.

— Я Сергей Суханов, ее муж, — сказал мужчина, не отрывая взгляда от гроба, будто беседовал сам с собой. — Она любила тебя. Ждала.

Григорьев молчал. Он не знал, что нужно говорить в такой ситуации. Душа была до краев наполнена болью.

— Я виноват в ее смерти, — наконец сумел он выдавить слова из самой глубины души, из-под самого сердца. — Если бы я приехал раньше!..

— Все мы виноваты. Не уберегли. — Суханов посмотрел на Григорьева. — Встретимся после кладбища в ресторане. Нам есть о чем поговорить.

— Я приду.

Он ждал, когда родные простятся с Марией. Не хотел им мешать. Как не хотел вписываться в многочисленную толпу ее сослуживцев, друзей и просто знакомых — каких-то мужчин и женщин, которых не знал. Григорьев ждал, когда все уйдут, чтобы попросить у Марии прощения.

Гроб накрыли крышкой и стали опускать в яму. Григорьев смотрел.

Ее закопали, обложив свежий желтый холмик многочисленными венками, и люди стали расходиться. Дождавшись, когда ушел последний человек, Григорьев подошел к могиле.

— Маша… — глядя на фотографию, тихо произнес он. — Прости, что не уберег… Теперь ты тут…

Он не готовил речь, но слова вдруг стали приходить сами. И он стал говорить, вспоминая их знакомство, их свидания, о том, что не смог полюбить по-настоящему, но каждый раз с волнением ждал новой встречи. Как потом в чеченских горах думал о ней, веря, что ее любовь помогает ему выжить. Как заставил себя отречься… Как после возвращения в Москву хотел встретиться, но сдерживал себя, не желая портить ей жизнь.

— Прости, Маша… Я отомщу. — Произнося эти последние слова, краем глаза Григорьев зафиксировал какое-то движение. Он повернул голову. Метрах в двадцати остановились два неприметных гражданина в спортивных костюмах от «Адидас». Оба с небольшими спортивными сумками, висевшими на ремне через плечо. Григорьев сразу определил исполнителей. Их он вычислял с первого взгляда по движениям, по манере держаться, а главное — по взгляду: ничего не выражающему, скользящему, незапоминающемуся.

Олег посмотрел в другую сторону. Толпа с похорон была уже далеко в конце дорожки. Но между памятников к могиле Марии направлялись трое крепких мужчин в пиджаках.

«А это уже спецы!» — усмехнулся Григорьев такому раскладу. Он запустил руку под ветровку, переключая предохранитель на пистолете. Пускать в ход оружие не хотелось. Прикинув свои шансы, Олег решил ждать развязки ситуации, внимательно следя за обеими сторонами.

Заметив оперативников, спортсмены стали быстро удаляться, видимо, решив не рисковать.

Против Григорьева остались трое. Но эти трое стоили шестерых, Олег понял это по их решительным и расчетливым действиям — оперативники разделились и шли так, что выстрелить Григорьев мог успеть только в одного. Из-под расстегнутых пиджаков у них виднелись рукоятки пистолетов в наплечных кобурах.

— Остановитесь! — крикнул Григорьев, когда до ближайшего из троих осталось не более десяти метров.