В этот момент в суд поступила жалоба от Георгия Токарева, который был доверенным лицом Владимира Семенова. В жалобе содержалось утверждение, что центризбирком республики сознательно проявляет бездействие, пытаясь тем самым переложить решение, которое он обязан принять, на чужие плечи.

Заседание суда началось с рассмотрения этой жалобы и проходило в крайне нервозной обстановке.

Полномочный представитель президента счел для себя необходимым участие в работе суда, учитывая крайнюю важность того, какое он примет решение. Генерал, несмотря на свою крайнюю, чуть не круглосуточную занятость, сумел выкроить для этого время.

Благодаря участию Матейченкова, все два дня, пока шли заседания, работа суда продвигалась успешно. Настал третий день, когда должно было быть оглашено решение.

Судья Богашева встала и сообщила:

— Объявляется перерыв до З1 мая.

— А что случилось? — удивился генерал Матейченков, который, как и вся республика, ожидал совсем другого сообщения.

— Заболел один из наших заседателей, — ответила судья, пряча глаза за толстыми стеклами очков.

— Так скоропостижно?

— Мы не можем не верить поликлинике.

— Как раз сегодня, когда осталось вынести решение?

— Он прислал справку, товарищ полномочный представитель, — произнесла судья, все еще отводя глаза в сторонку, словно нашкодившая школьница. — Между прочим справка с круглой печатью и заверена главврачом поликлиники.

— Но почему до 31 мая?

— Справка выдана по это число.

— Ну, а потом?

— Что потом?

— Еще кто-нибудь заболеет?

— Все может быть, — посмотрела наконец на него судья. — Мне сообщили, что в городе гуляет грипп.

— В мае?

Она, не сморгнув, ответила:

— Летняя форма.

— Тяжелый случай, — вздохнул Матейченков.

— Тяжелый случай, — не удержался от реплики Завитушный, который тоже присутствовал в открытом заседании.

* * *

Водитель Елены прождал до вечера, отлучившись только на несколько минут — чайку попить.

Мобильная связь в городе и окрестностях не работала, что создавало боевикам немалые трудности. В их среде ходили слухи, что какие-то таинственные глушилки были размещены в нескольких местах по приказу нового полномочного представителя президента России.

Так и не дождавшись Елены Рукайтис, он вернулся в горное селение и обо всем доложил — но не командиру соединения, а духовному руководителю, потому что именно последним была спланирована и осуществлена операция по устранению полпреда, которая закончилась так неудачно.

Командир и шейх постоянно враждовали, то подспудно, то открыто, и теперь, когда недруг провалился, командир с трудом мог скрыть свое торжество.

Шейх же понимал, что как только Верховному станет известно о произошедшем, ему сильно нагорит.

Впрочем, сначала необходимо было выяснить все детали, потому что оставалось множество вопросов, которые необходимо разрешить. Какова судьба Рукайтис? Жива ли она? И если жива, то где находится, и в каком состоянии?

Далее, произвела ли она выстрел, и удачный ли? Где драгоценное снайперское ружье, которое Верховный велел беречь столь же тщательно, как и его владелицу? Связаться с Верховным по мобильной связи пока не удалось — эта связь почему-то в последнее время барахлила.

Может, Елена стала перебежчицей?

Шейх добился срочной встречи с источником бандформирований, внедренному в структуру городской власти.

— Я слышал, к вам новый полпред из Москвы прибыл?

— Да, это уже весь Черкесск знает, — процедил сквозь зубы юркий и поджарый старший лейтенант милиции. Он недолюбливал шейха, поскольку тот расплачивался за передаваемые сведения весьма скупо, с другой же стороны побаивался, поскольку шейх напрямую общался с Аллахом, а Аллаха старлейт побаивался.

— Ну, и как он? — закинул шейх удочку.

— Да как? Нормально. Он принюхивается к нам, мы принюхиваемся к нему, — пожал плечами старлейт.

— А ничего с ним в последнее время не произошло?

— Это ты о чем, отец? — воззрился на него милиционер.

— Да кто-то говорил, что его подстрелили, что ли.

— Кто сказал?

— Не помню.

— Покажи его мне, я плюну ему в рожу! — разгорячился мент. — Или сам плюнь ему в глаза! Этот Матейченков, шайтан его забери, жив и здоров, и пьет из всех нас кровь — дай бог!..

— Может, кто-то выдал желаемое за действительное, — успокоил его шейх и расплатился за контакт парочкой быстро обесценивающихся мятых российских купюр непонятно с чьим профилем.

* * *

Итак, вопрос о результатах выборов оставался открытым, и страсти в республике продолжали накаляться.

…Поздним вечером, когда Иван Иванович, по обыкновению, собирался идти в комнату с телефоном, чтобы звонить в Москву, домой, в дверь его номера постучали условным стуком.

— Входи, Сергей Сергеич! — крикнул Матейченков. — Для тебя всегда открыто, сам знаешь.

— Не спишь, товарищ генерал? — спросил Завитушный, входя в комнату и притворяя за собой дверь.

— До сна, как видишь, далеко, — с этими словами Матейченков показал на стол, на котором лежало несколько оперативных документов. — Надо сегодня изучить и отреагировать.

— Тут работы до утра хватит.

— Часика три-четыре, думаю, все же удастся поспать, — улыбнулся генерал.

— Дай бог.

— Ты-то чего полуночничаешь?

Только теперь Матейченков повнимательнее присмотрелся к ночному гостю. Никогда еще его помощник не выглядел таким усталым и удрученным. Даже глаза его, обычно такие живые, теперь, казалось, излучали уныние.

Шрам на щеке успел поджить, от него оставалась только красная полоска, но хромота оставалась.

— С чем пришел?

— Дай отдышаться.

— Садись. — гость уселся прямо на койку, аккуратно заправленную солдатским одеялом, проигнорировав стул. Такого раньше Завитушный никогда себе не позволял.

Генерал сказал:

— Выкладывай.

Сергей Сергеевич ничего не ответил, только с ожесточением поскреб заросший затылок.

— Чайку?

Не дожидаясь ответа, генерал включил электрочайник, выставил на стол, отодвинув бумаги, заварочный чайник, две чашки, сахарницу, початую пачку печенья.

Гость безучастным взглядом следил за этими хлопотами, потом поднял голову и тихо произнес:

— Плохо.

— Ты о чем?