Завитушного пока не было — он по неизвестным причинам опаздывал, хотя накануне они договорились встретиться в зале минут за двадцать до начала заседания.

Депутаты, шумно переговариваясь, рассаживались по своим местам, такие разные, такие непохожие друг на друга, что казалось — они прилетели с разных планет.

«Какая смесь одежд и лиц», — подумал полпред. И сколько различных национальностей — столько разных, подчас прямо противоположных страстей, интересов, воль.

Как привести их к общему знаменателю?

Чем-то собрание депутатов напомнило Матейченкову митинг на центральной городской площади, на котором он уже не один раз побывал. Такой же пестрый и разноязыкий говор, такое же кучкование по интересам.

Президиум, как и зал, постепенно наполнился. Время вышло. Председатель позвонил несколько раз в колокольчик. Призывал собрание к спокойствию.

Заседание началось.

В этот момент Матейченков увидел Завитушного. Он вошел через боковую дверь, которую не успели запереть, и остановился, озирая зал. Генерал помахал ему рукой. Помощник заметил его и, почему-то прихрамывая, направился к сцене. Он поднялся по поскрипывающей лесенке и тяжело плюхнулся рядом, на свободное место.

Только тут Матейченков заметил, что щеку Сергея прорезала глубокая свежая царапина, из которой сочилась кровь.

— Приветствую, Иван Иванович, — прошептал он и смахнул рукой пот со лба.

Матейченков спросил:

— Что случилось?

— Пустяки, — махнул рукой помощник. Он дышал тяжело, словно вконец загнанная лошадь.

— А все-таки?

— Случилась маленькая дискуссия.

— С мордобоем?

— А иначе что за дискуссия?

Председательствующий недовольно посмотрел на них и последний раз позвонил в колокольчик. Шум утих. Докладчик вышел к трибуне и начал бубнить что-то долгое и нудное. Под его монотонное словоизвержение, однако, можно было еще немного пошептаться, не рискуя вызвать недовольство председателя.

Завитушный промокнул свою царапину носовым платком и, наклонившись к Матейченкову, спросил:

— Дозволь один вопрос.

— Говори.

— Опять без охраны пришел?

— Мы уже обсуждали эту тему.

— И все-таки.

— Да тут идти — кот наплакал.

— Иваныч, ты же знаешь, я разговаривал с твоей супругой по телефону, и обещал ей вернуть тебя в целости и сохранности. Головой, можно сказать, поручился.

— У меня своя голова на плечах.

— Эх, Иван Иваныч…

— Прекрати, здесь не детский сад, — забывшись, слегка повысил голос генерал.

— То-то, что не детский сад.

— Хватит об этом.

— Прошу тебя, больше без охраны не ходи.

— Я пулям кланяться не привык.

— Товарищ полпред, да здесь ведь совсем другой коленкор, — с отчаянием прошептал Завитушный. — Палкой сзади по голове, мешок на голову — и будь здоров.

— Хожу ведь, и никто на меня не покушается.

— До поры, до времени.

— Не пугай.

— Похитят — а потом ищи-свищи. А то и башку прострелят, а потом скажут, что так и было.

Выступающий продолжал бубнить с трибуны.

— Говори по делу, черт возьми, — потеряв терпение, потребовал генерал Матейченков.

— Обстановка в городе ухудшилась.

Генерал насторожился:

— Теракты?

— Пока, слава богу, нет.

— А что?

— Какие-то вооруженные люди оцепили дом правительства. Депутатов не пропускают в зал.

— Я пришел — вход был свободный.

— Это произошло только что.

— Здесь никто ничего не знает.

— Пока не знает.

— Тебе удалось выяснить, к какой группировке принадлежат террористы? — спросил Матейченков.

— Не удалось. Они все в масках, а по разговору ничего не поймешь. Никаких имен не называют. Между прочим, я тебе только что жизнь спас.

— Ох, Сергеич, и любишь ты преувеличивать, — покачал головой генерал. — Послушай, а много террористов задержали?

— Думаю, задержали многих. Видишь, сколько в зале свободных мест?.. Это серьезно.

— Надо действовать!

— Подожди минутку: сейчас доложат председателю. Не хочу вызывать отряд ОМОНА без его ведома.

Генерал не ошибся. Не прошло и минуты, как из-за кулис выбежал бледный охранник, подошел сзади к председателю собрания и что-то зашептал ему на ухо. Председатель нахмурился, быстро написал записку, сложил ее и передал сидящему через несколько человек Матейченкову.

— Правильно действует, — одобрил полпред. — Не поднимает паники.

Он получил записку, уже догадываясь о ее содержании, прочел и посмотрел на председателя.

Тот кивнул.

Матейченков не спеша поднялся, всем своим видом выражая спокойствие, вышел за кулису и, убедившись, что поблизости никого нет, набрал по мобильному телефону нужный номер и отдал несколько коротких распоряжений. Затем спрятал мобильник и столь же спокойно вернулся на свое место в президиуме.

Между тем собрание шло своим чередом. Докладчик закончил и сел на место.

В зале повисла мертвая тишина. Все ждали исторического момента, но председатель почему-то медлил.

— Сколько в парламенте депутатов? — тихонько спросил Матейченков у своего помощника.

— 75.

— Но тут половина!

— То-то и оно.

Тут поднялся председатель:

— Товарищи, в зале присутствуют всего сорок два депутата, мы пересчитали.

В зале поднялся шум.

Генерал громко спросил:

— А какой кворум?

— Сорок девять человек, — быстро ответил председатель, словно ждал этого вопроса. — Так что, к сожалению, наше собрание неправомочно что-либо решать.

— Ловко, — не выдержал Завитушный.

После слов председателя шум перерос в оглушительный. Многие повскакали с мест, кричали все, ожесточенно жестикулируя.

Сидевший в первом ряду Владимир Семенов поднял руку, попросив слова. Председатель пригласил его на сцену. Семенов стал рядом с трибуной и заговорил.

Он выступал недолго, но шум в зале не утихал, и Матейченков почти не разобрал слов, хотя говорил Семенов, конечно, по-русски — это был единственно возможный язык для общения разноязыкой массы депутатов собрания.

Сразу вслед за ним, сделав знак председателю, на трибуну вышел генерал Матейченков.