у нас есть данные о «Виктории»! Вчера яхта вылетела с Эреры, судя по поддерживаемому курсу, в сторону Сохо. К тому же есть данные, что Леграсс передал на Сохо видеосообщение.

— Вы уверены? — опешил Ходжес. — С чего бы Джарэду забираться в такую… пятую точку мира?!

— Абсолютно! Данные подтверждены из двух источников.

— Что он там вообще делал?

— У нас есть данные только о видеосообщении, ремонте корабля и каких-то беженцах.

— Каких еще беженцах?!

— Доподлинно не знаем, но в документах миграционной службы он проходит как капитан корабля, доставившего беженцев.

Грег уже вообще ничего не понимал. Если Джарэд не имеет отношения к прототипу, то почему он до сих пор не на Земле? Если имеет, то что затевает? Эрера, беженцы, починка корабля…

— Пьемонт, вам уже передали данные? — Грег, набрав номер советника, без расшаркиваний перешел к делу.

— Так точно. Корабли уже взяли курс на Сохо.

— Осуществляйте перехват в непатрулируемой зоне! Надеюсь, ни одна живая душа не узнает. Леграсса допрашивать буду сам. Вы там это, руки не распускайте. Вероятно, с «Леграсс Индастри» нам еще дружить долго и плодотворно.

Связь прервалась. Сон пропал. Сегодня был обычный рабочий день. Но Ходжес поймал себя на мысли, что, слушая доклады, зачастую прогуливается мимо окон и всматривается в Парк. Он очень надеялся, что Рейвен где-то там наслаждается природой и одиночеством. Вечером он вызвал референта и потребовал кровь из носу выделить ему шесть часов свободного времени. Парень был в шоке.

— Но сэр, тут поминутный график! — попытался сопротивляться он.

— Значит, переложи часть встреч на глав департаментов. Что-то можешь перенести на утро до восьми и вечер после двадцати часов. Если вопросы неотложные! То, что можно проигнорировать, — проигнорируй. В конце концов, я имею право устать или заболеть!

Референт в ужасе кивнул.

— Оповести меня заранее, со скольких я свободен. И мне нужны к этому моменту аэрокар и группа сопровождения.

И вот сейчас Грег лежал в кровати и смаковал незнакомое чувство — предвкушение выходного. Пусть это всего шесть часов, но он, пожалуй, никогда еще за долгие годы ничего так страстно не желал лично для себя. Да, у него еженедельно были неформальные встречи, в том числе с конными прогулками, посещением театра и прочими «развлекательными» моментами, но все они были строго для дела. А вот завтра он, наконец, сможет расслабиться и просто пожить. Неужели это вообще возможно — сделать что-то для себя?!

Грегу стало казаться, что даже проблема прототипа отошла куда-то на второй план. Доходы, конечно, упадут, бюджет придется ограничить. Но шахта уже заработала, а это значит, что уж как минимум на несколько десятилетий минимальные требования колонии будут обеспечены. Потом созданный Вацлавом научный комитет продолжал работать. Если им повезет, то реальная технология подкорного бурения все-таки будет разработана. Да и ряд вполне перспективных экспортных контрактов у них уже есть. Впервые канцлер Интегры тоже захотел свободы…

Ивар Манслоу тоже не спал. Ему мешала раздирающая тело ярость. Комната уже была промерена шагами вдоль, поперек и по диагонали. С одной стороны, все вроде вполне успешно шло по его плану — канцлер заглотил наживку. С другой — Грег для Рейвен еще никто, с чего бы он так свободно распоряжается его дочерью?! Манслоу и так уже, наступив на горло собственной песне, снял с девочки охрану. Но теперь Ходжес везет ее в заповедник, даже не спросив его разрешения! Естественно, он как отец мог запретить Рейвен, и она бы послушалась. Но ведь дело не в самой поездке, а именно в уважении! Теперь еще выяснилось, что Грег берет только свою охрану. Это было последней каплей. Прямо… плевок какой-то в его, Ивара, сторону. Нет, за Рейвен Ивар совершенно не переживал. Канцлер — человек чести и никак ее не обидит. Но он как будто … ограждал дочь от его влияния! К тому же, теперь Манслоу ни слова не узнает о том, что произойдет или будет сказано в заповеднике… Ивар резко остановился. Можно же повесить на Рейвен прослушку! Идея выглядела чрезвычайно соблазнительной. Но Манслоу тяжело вздохнул и начал вышагивать дальше. Нет, если Грег узнает, их сразу вышлют на Китану и даже разговаривать потом не будут. Нельзя так рисковать. Тем более что пока все идет по его плану.

Бодрствовала и Рейвен. Ее как раз совсем не тревожила завтрашняя прогулка. Ее тревожил Ник.

«Давай я позвоню! Я в прошлый раз недостаточно хорошо разглядел пижаму!», — писал он. Да если папа увидит такое сообщение, у нее отключат связь до самой смерти!

«Не могу, у меня заработал звук, а тут, вероятно, прослушка в комнатах. А еще у меня охрана под дверью», — вот так Рейвен вывалила сразу. Не хотелось больше врать. Пусть все идет как идет.

«Охрана?! — опешил Ник. — Отец боится, что к тебе кто-то придет посреди ночи в президентском дворце?»

«Это просто у него уже … старческое».

«Не мое дело, но тебе не кажется, что с таким присмотром за взрослой дочерью он… переходит черту?»

Рейвен неопределенно пожала плечами. Потом поняла, что Ник не видит и написала:

«Все может быть».

«Выключи звук сама и тащи листы. Ничего интересненького твоим охранникам не обломится».

Рейвен на самом деле тоже страшно хотелось увидеть Ника, а не только строчки на экране. Поэтому упираться дальше она не стала.

«Ну привет!» — написал парень, когда изображение проявилось. Он сидел на том же диванчике, но сегодня футболка на нем была совершенно прозаическая. Чисто синяя. Зато как она оттеняла его глаза! И Рейвен поняла, что за два дня уже соскучилась по вот такой его беззаботной улыбке.

«Чем занималась?» — второй листок.

Рейвен только собиралась написать про парк и про встречу с дизайнерами, как в дверь постучали. Девушка в мгновение ока, даже сама не поняв, как у нее это так быстро получилось, выключила связь и засунула все листы и комм под подушку.

— Что такое? — проговорила она, стараясь придать своему голосу заспанное звучание.

— Доченька, это я. Хотел перекинуться парой слов!

Рейвен, не включая свет, открыла. Манслоу, не спрашивая разрешения, вошел в комнату. Придирчиво огляделся:

— Что так долго не открываешь?

— Папа, сейчас два часа ночи! Я спала! — на удивление ее вранье показалось Ивару достоверным. Он сел в кресло и назидательно проговорил:

— А вот я уснуть не мог! Думал о вашей завтрашней прогулке.

—