– Я просто хочу узнать, из-за чего погиб мой сын и почему моя внучка потеряла своих родителей! – Ее голос дрожит от гнева и боли.

Я знаю, как тяжело она переживает потерю Пола, и даже могу понять ее чувства к Харпер. У меня самого когда-то было двоякое отношение к этой девушке. Но теперь я должен ее защитить, потому что это моя вина, что она оказалась в такой ситуации.

– Простите меня. – Харпер смотрит на Еву, неловко пожав плечами. Ее глаза блестят от непролитых слез, вины и глубокого сожаления. Я знаю, через что она прошла после аварии и то, что она вынуждена вновь переживать это, рвет меня на части. – Мне очень жаль. – Она кусает себя за губу, замолкает и больше не пытается ничего сказать.

Она даже не пытается заступиться за себя, а ведь она не виновата в гибели Пола и Элли. Не она сидела за рулем той машины. Она тоже жертва.

– Тебе жаль? Жаль? – с горькой насмешкой смеется Ева. – Все, что ты можешь сказать?

От ее нападок Харпер лишь еще больше съеживается, сохраняя молчание.

– В том, что случилось, нет вины Харпер, – обращаясь к Еве, я стараюсь достучаться до нее. – За рулем сидел Френк. Это его вина, не Харпер.

– Откуда ты знаешь, что там случилось на самом деле? Это она тебе сказала? – Ева бросает полный отвращения взгляд на Харпер. – Как ты можешь ей верить? Как ты вообще можешь смотреть на нее? Уверена, она и ее дружок занимались чем-то, и он отвлекся! – не унимается женщина.

Я замечаю, как по щеке Харпер скатывается слеза. Она быстро ее смахивает и закусывает губу, будто ей приходится заставлять себя молчать. Она по-прежнему не пытается защититься.

– Ева, тебе лучше уйти, – чеканю я, холодно взглянув на нее.

– Что? Уйти? Ну, нет, пока я все не выясню! – Она начинает расхаживать по холлу, готовая биться до конца. – Как давно ты узнал, кто она? И как мог скрыть это от меня?

Вопрос Евы вызывает интерес Харпер. Она поднимает на меня свои голубые, печальные глаза, ожидая моего ответа.

Сунув руки в карманы джинсов, я сжимаю кулаки. Я не могу ей солгать и не могу сказать правду. Меня загнали в угол, и что бы я ни сказал, это обернется против меня.

МАЙКЛ

– Как давно, Майк? – у Харпер такой слабый голос, будто на то, чтобы говорить, уходят все ее силы.

– Послушай, как бы все это не выглядело, позволь мне объяснить. Просто выслушай меня!

Я подступаю к Харпер, но она отшатывается, словно по-настоящему боится меня. Я пораженно застываю, придя в еще большее отчаянье от ее реакции.

– Говори, – скупо роняет она, но судя по всему, свои выводы она уже сделала.

Пока я лихорадочно соображаю, как начать, чтобы не выглядеть полным психом в ее глазах – что, вероятней всего, недостижимо – Ева опережает меня:

– Господи, да ты всегда это знал! – разоблачительно бросает она без тени сомнения. – Ты знал с самого начала, чертов ты ублюдок!

Драма, которая разыгралась в моем доме, набирает обороты. Внезапно все происходящее кажется мне замедленным и размытым. Взгляд Харпер вспыхивает калейдоскопом эмоций: отвращение, недоверие, ужас. Ужас. Ужас.

– Харпер, клянусь богом, я сделал это без всякого злого умысла! – Поддавшись порыву, я снова шагаю к ней, но она быстро отступает, пока не врезается спиной в дверной косяк.

– Не подходи ко мне! – кричит она, выставив руки вперед. Это больше похоже не вопль, пронизанный ужасом.

Стиснув зубы от досады, я останавливаюсь, вскинув ладони, показывая, что больше не буду делать попыток приблизиться к ней.

– Я знал, кто ты, когда подписал бумаги на покупку этого дома. – От напряжения мой голос вибрирует. – Но я не пытался намеренно стать твоим соседом. Мой риэлтор нашел этот дом, и он оказался одним из лучших вариантов. Я не сразу решился на переезд сюда!

Я ей не лгу, у меня было очень много сомнений. Я долгое время тянул, и в итоге нашелся другой покупатель. Когда я это узнал, то почувствовал облегчение и постарался забыть о том, что раздумывал о возможности стать соседом Харпер Рэй. А однажды, когда я почти этого достиг, позвонил мой риэлтор и сообщил, что этот дом снова на рынке, так как покупатель передумал, и сделка не состоялась.

То, что случилось далее, можно назвать огромной ошибкой, которую я совершил, вот только я никогда не стану жалеть о том, что узнал и полюбил ее.

– Это отвратительно! Ты больной извращенец! – с отвращением цедит Ева.

– Заткнись, мать твою! – оглянувшись на нее, рявкаю я, не беспокоясь о последствиях. А они будут, готов побиться об заклад.

– Зачем ты все это сделал?

Тихий голос Харпер заставляет меня снова посмотреть на нее.

– Я не… не понимаю. – Она пожимает плечом и, опустив голову, прерывисто вздыхает.

Она кажется полностью потерянной и беззащитной. До меня только теперь начинает доходить, какой урон я нанес ей.

– Я… Я хотел узнать, что с тобой и как ты живешь после аварии, – проглотив ком в горле, сдавленно отвечаю я. – Ты не знала меня до того дня, но я тебя знал. То есть, хотел узнать и убедиться, что ты в порядке. – Сейчас, когда я говорю это вслух, мои собственные слова кажутся мне чушью, в которую никто не поверит. В которую она не поверит. И если кто-то назовет меня психом, то может быть будет не так уж неправ. – Ты не знала Пола и Элли – мою сестру – но та ночь, она вроде как связала вас. Ты выжила, хотя это можно считать чудом, потому что тебя дважды реанимировали, и… Наверное, я хотел удостовериться, что ты знаешь, как тебе повезло и ты ценишь этот шанс, который у тебя появился.

Когда я заканчиваю говорить, то чувствую влагу на своих глазах. Глаза Харпер тоже блестят от подкативших слез. Становится тихо, даже Ева притихла.

Стоит мне вспомнить о Еве, как она снова дает о себе знать. Женщина походит ко мне со спины:

– Я собираюсь подать в суд и отсудить полное право опеки над Джули. С тобой она не останется.

Я даже не оглядываюсь, когда она уходит. Знаю, что это не пустые угрозы, и она сделает все возможное, чтобы своего добиться.

– Значит, все это… все было ложью? – Губы Харпер дрожат, будто она пытается улыбнуться, но тут же печально опускаются.

– Нет, мы с тобой; то, что я к тебе чувствую – не было ложью. – Мне стоит огромных усилий, чтобы оставаться на месте, потому что я адски хочу оказаться рядом с ней, притянуть ее к себе и вымаливать у нее прощения столько, сколько нужно.

Взгляд Харпер ясно дает понять, что она мне не верит, и хотя это ранит, винить ее я не могу.

– Забавно, я вдруг поняла, почему ты был такой, когда мы познакомились. Ну, то, что мне казалось знакомством, – поморщившись, поправляется она.

Страшно представить, какие мысли сейчас у нее в голове.