Ответа нет; значит, сейчас подходящее время все обдумать, пока она не слышит моих мыслей.

Если она действительно реальна — а после сегодняшней ночи, полагаю, я вынуждена это принять, — значит, с головой у меня все в порядке. Означает ли это, что все воспоминания о снах, в которых я видела маму перед ее смертью, тоже отражают действительность?

Тогда Келли — моя единокровная сестра, а мой отец — человек, которого Кай ненавидит больше всего на свете.

По крайней мере, Кай не является моим сводным братом — это было бы слишком.

У меня урчит в желудке. Как это возможно — испытывать голод после такого?

Бреду на кухню, открываю холодильник и сразу захлопываю. Там что-то протухло.

Но вот в буфете нахожу ореховое масло, а в морозильной камере — хлеб. Отправляю его в тостер. Когда появляется Келли — по прихожей проносится размытое пятно, — я намазываю четвертый бутерброд. Она излучает тревогу.

— Что случилось?

«Я проверила дорогу, по которой ехал Кай, и…»

— Что произошло? Он в порядке?

«Не знаю! Его байк за блокпостом, а самого его нет».

Меня охватывает паника, как только что во сне. Они стреляли в меня; они убили Дункана. Тот солдат собирался убить меня, даже когда я подняла руки. Что они сделают с Каем? Но я не могу понять. Они отпустили его, тогда почему…

Келли что-то скрывает, прячет от меня свои мысли.

— В чем дело? Говори!

«Я не могла рассказать тебе прошлой ночью. Ты была слишком расстроена и нуждалась в отдыхе». Рассказать что?

«Они говорили, что попробуют перехватить его на блокпосту».

— Но зачем им это делать, если накануне они разрешили ему уехать?

«Они говорили, что должны найти тебя, и Лиззи сказала, что ты направишься к Каю».

— Что?

«Я надеялась, что он уехал, что они не успеют и он уже миновал блокпост. Но когда полетела посмотреть, увидела там его байк. Должно быть, они схватили его».

— Где он?

«Я не знаю. Я только что осмотрела весь поселок, но не смогла найти его. Что будем делать!'»

Я внутренне содрогаюсь. Им нужна я. Ведь так? Не Кай, а я.

Она читает мои мысли. «.Нет! Если ты сдашься, вы оба окажетесь у них в руках. Какая от этого польза?»

— Слушай. Прежде всего, мы должны найти его.

«Я тебе уже сказала, что у меня не вышло. Его нет ни в парке, ни на армейской базе, ни с теми солдатами, от которых ты убежала».

— Попробуй еще раз. Давай!

Келли секунду медлит, а потом на том месте, где она стоит, взметывается темный вихрь. Она исчезает.

Я сажусь и пробую дотянуться. Как и в прошлую ночь, я тянусь ко всем глазам в поселке. Ко всем двуногим, четырехногим, шести- и восьминогим существам; я не выбираю.

Но я нигде не могу почувствовать Кая. Или увидеть его. И это так похоже на мой сон, что становится страшно.

19

КЕЛЛИ

Я еще раз пронеслась по всему поселку и уже была готова бросить эту затею, вернуться к Шэй и сообщить, что ничего не вышло.

Но что-то заставляет меня напоследок вернуться к ее дому.

В саду за домом стоит скамейка, обращенная к озеру.

Когда я в прошлый раз была здесь, она пустовала, а теперь на ней лежит Кай. Он не двигается. Глаза закрыты. Руки связаны за спиной и прикручены к скамье.

Когда я осознаю, что он не шевелится, мне становится страшно. Он в порядке? Я даже не знаю.

Должен быть в порядке.

Целую его в щеку.

«Не волнуйся, Кай, мы тебя спасем. Я и мой новый друг».

20

ШЭЙ

Мы двигаемся вдоль озера, держимся в стороне от дорог. Стараюсь вести себя как можно тише, хотя, уверена, стук моего сердца слышен на всю округу и выдает наше местоположение. Когда Келли примчалась, я уже знала, где Кай: видела его глазами бабочки, сидящей на краю скамейки.

Он лежал так спокойно, что это казалось неестественным; он явно не спал. Лицо бледное, если не считать багровых припухлостей на одной стороне. Руки связаны за спиной, веревка пропущена под скамьей.

Мне так захотелось дотянуться до него, прикоснуться к нему; можно ли сделать это через бабочку? Она взмахнула крыльями, вспорхнула, закружилась и села ему на щеку.

Он не пошевелился.

«Я иду, Кай». Отправив этот мысленный сигнал тогда, я повторяю его и сейчас, с каждым шагом приближаясь к Каю.

Возвращается Келли. «Все чисто», — сообщает она и улетает снова — надо проверить тропинку с обеих сторон и убедиться, что никто не залег в засаде.

Наверняка они связали его таким образом, чтобы заманить меня. Я знаю, что иду в ловушку, и, если попадусь, лучше от этого не будет ни ему, ни мне.

Я дрожу от страха, который гонит меня в другую сторону, но ничего не могу с собой поделать, не могу повернуть.

Мы прячемся в роще между моим домом и озером. Пока я вижу только неподвижно лежащего Кая.

Келли возвращается.

«Там никого нет! Иди и развяжи его».

«Ты, скорее всего, ошибаешься. Зачем они оставили его здесь связанного?»

«Не ошибаюсь! Помоги ему. — Она сердится. — Ты боишься».

«Да. Боюсь, — вздыхаю я. — Келли, он наживка на крючке. Дай я попробую рассмотреть получше».

Усаживаюсь на траву. По пути я пробовала дотянуться до Кая из разных точек, и у меня ничего не получилось — приходилось останавливаться. Когда я к чему-то тянусь, то не вижу и не чувствую, где находится мое тело.

Я тянусь… не к Каю, нет, хотя мне этого очень бы хотелось, а ко всему, что нас окружает. Сначала к тому, что ближе, затем дальше, еще немного дальше… еще… есть. Солдат. Он прячется. В руках оружие, направленное на Кая. На стволе штука, похожая на прицел. Смотрю дальше и нахожу второго притаившегося солдата, тоже вооруженного. Открываю глаза.

«Келли, их здесь двое. Оба с оружием, целятся в Кая. Если я к нему подойду, откроют огонь». Подробно объясняю ей, где они засели; она уносится посмотреть своими глазами.

А я тянусь снова, теперь к Каю.

Он шевелится. Радуясь, что его пугающая неподвижность прошла, чувствую, что вместо нее пришла боль. У него болит голова и тело — он весь в синяках, страшно смотреть. Пробует пошевелить руками — но не может, и это тоже причиняет боль.

Смогу ли я дотянуться до него и как-то облегчить страдания?