– Что именно?

– То, что Флитвуд сказал.

– Вы хотите сказать – вы были в багажнике?

– Да.

Мейсон помрачнел:

– Чертовски удобное время вы выбрали!

– Я не могла иначе, мистер Мейсон. Надо было думать о Пат.

– Что такое с Пат? Она-то какое отношение к этому имеет?

– Никакого, мистер Мейсон. Вообще никакого. Поймите меняправильно. Это последняя соломинка.

– А я-то принимал за чистую монету все, что вы говорили.

– Нет, нет. Когда я сказала, что мне надо защищать Пат, яимела в виду, что считала – для нее будет плохо, если я признаюсь, что это яспустила машину с откоса. Я – ну, меня целиком занимало то, как бы не поставитьПат в затруднительное положение.

– Предположим, вы мне расскажете правду – для разнообразия,– предложил Мейсон. – Что именно случилось?

– Было почти так, как сказал Боб Флитвуд. Он вел машину подороге и остановился, я выбралась и побежала. Он позвал меня и крикнул, что моймуж без сознания. Тогда я остановилась и увидела, как он стоит в свете фар.Увидела, как он бросил пистолет как можно дальше в темноту. А потом увидела,как он повернулся и пошел от автомобиля прочь.

Думаю, я убедилась потому, что он бросил этот пистолет. Знаю,что никогда в жизни он бы этого не сделал, если бы мой муж был еще в состояниипричинить ему зло. И то, как он это сделал, заставило меня думать… понимаетели, в этом жесте было определенное завершение. Так что я повернула и нацыпочках пошла к машине и села туда, чтобы посмотреть, какова ситуация.Бертран, совершенно недвижимый, лежал в углу машины. Не было слышно ни звука.

– Флитвуд говорил, что он тяжело дышал, – вспомнил Мейсон.

– Здесь Флитвуд лжет. Мой муж был мертв.

– Вы уверены?

– Приходится быть уверенной. С минуту я стояла возле дверцымашины. Потом поставила ногу на подножку, поднялась и позвала: «Бертран». Он неответил. Я наклонилась и пощупала ему запястье. Меня охватил такой липкийстрах, который сам за себя говорит, но я хотела убедиться. Попробовала пульс.Он был мертв.

– Тогда почему вы не пошли и не вызвали полицию?

Она объяснила:

– Я поняла, в каком положении очутилась, – что земля такаямягкая и каждый след остается. Боб Флитвуд прав в одном. После того как япопала в багажник, я некоторое время лежала скорчившись в темноте. Потомвспомнила: мы всегда держим в багажнике электрический фонарик, на случай еслипридется менять покрышки. Я отыскала этот фонарик и зажгла. Разглядела защелку.Тогда я поняла, что могла бы ее открыть и поднять крышку багажника, если бы уменя был какой-то рычаг. Так что я вспомнила о заводной ручке, нашла ипопыталась. Очень трудно с таким делом справиться, когда машина движется подороге, особенно такой плохой. Тяжеловато мне пришлось. Однако я наконецотодвинула защелку и стала приподнимать крышку. В это время машина повернула сдороги и остановилась. Я подняла крышку достаточно высоко, чтобы выбраться, испрыгнула на землю. Услышала, как крышка за мной захлопнулась, и побежала.

Не думаю, что пробежала больше тридцати-сорока футов, когдауслышала, как Боб Флитвуд кричит, что все в порядке и чтоб я не беспокоилась,что Бертран без сознания. Я продолжала бежать, но оглянулась через плечо иувидела, как Боб Флитвуд бросает пистолет. Потом он пошел прочь от машины. Явернулась и обнаружила, что мой муж мертв.

И только тогда я поняла, что машина стоит на такой земле,где видны все следы, и если я теперь выйду и вернусь на шоссе, все будетвыглядеть так, как будто я мирно села в машину для того, чтобы убить мужазаводной ручкой. Так что я сочла за лучшее поехать на машине к какому-нибудьместу, где почва потверже, где я смогу выйти, не оставив следов. И тут ясообразила: а что, если спустить машину с обрыва? Пусть выглядит, будто мой мужпотерял управление машиной. Вот я так и сделала, а потом решила заявить, будтоБоб украл мою машину. Подумала, что так можно все свалить на него, а потом,если все откроется, он вынужден будет признаться, чтобы спасти шкуру, что убилБертрана защищаясь. Я… наверно, придумала не самое лучшее, но, мистер Мейсон, ястолько всего передумала той ночью.

– Это правда? – спросил Мейсон.

– Правда.

– Посмотрите мне в глаза.

Она выдержала его взгляд.

– Знай я это уже давно, – сказал Мейсон, – я бы, может быть,навесил это убийство на Боба Флитвуда. А так – и вы лгали, и Боб лгал.Присяжные должны будут жребием определять, кто из вас говорит правду. Тот факт,что Флитвуд выбросил пистолет, заставляет меня считать, что ваш муж был мертв,когда Боб вышел из машины, но так как вы лгали с самого начала, вы дали в рукиБобу козыри, чтобы играть против нас.

– Извините, мистер Мейсон.

– Смотрите мне в глаза – это правда?

– Да.

– Если вы меняете свою версию только из-за того, – сказалМейсон, – что поняли, что версия Боба Флитвуда дала вам хороший шансвыпутаться, вы просто дура.

– Нет же, я просто другую версию… Я… мне приходится думать оПат… и… – Она разрыдалась.

– Ладно, – сказал Мейсон. – Не меняйте вы никакую историю.Вообще ничего не рассказывайте. Не разговаривайте ни с кем – ни с кем. Выпоняли?

– Да.

– И никогда не забывайте: хорошая ложь может иметь изяществоподлинного искусства, но только в правде – подлинность.

И Мейсон поднял руку, делая знак охраннику.

Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели за столиком вресторане городка, где судья Колтон устроил предварительное слушание.

– Ну, – сказал Мейсон, – теперь моя клиентка рассказываетмне другую историю, Пол.

– То же самое, что утверждает Флитвуд?

– Именно. Говорит, что муж ее был мертв, когда она села вмашину после ухода Флитвуда. Если это правда – не знаю, как заставить судповерить ей.

– Я бы сказал – Оллред должен был быть мертв, когда Флитвудвыбросил пистолет, – заметил Дрейк. – Это действие человека, который хочетизбавиться от орудия убийства.

Он достаточно сильно треснул Оллреда по голове, чтобы егоубить, и он это знал. Он воспользовался дулом пистолета, и, когда он этотпистолет выбросил, это была очень естественная, логичная и типичная попыткаубийцы избавиться от орудия убийства.

– Знаю, – кивнул Мейсон, – но не уверен, что суд согласится.По всей вероятности, другой путь лучше. Если это правда.