Наверно, только клапаны, чтобы удобно было закачивать и выпускать газ из цистерн. А вот с этим, кстати, у нас проблемы. Отсутствие нормальных клапанов для той же турбины в качестве двигателя до сих пор тормозит весь процесс… Я замер. Разница между тем, что я пытался принести в это время раньше и над чем думал сейчас, ударила по мозгам. И не сволочь ли я? Хотел сделать мир лучше, а теперь собираюсь погрузить его в еще больший кошмар… Вот только это же не для себя. А чтобы убийцы Юлии заплатили, и я не буду стесняться напоминать, за что они будут умирать. Раз за разом!

— Григорий Дмитриевич, — в палатку заглянул Лешка Уваров.

— Что-то срочное?

— Нет, но…

— Не сейчас, — я никого не хотел видеть.

— Григорий Дмитриевич, это не срочно, но я принес вам вещи Юлии Вильгельмовны!

— Что? Какие?

— Помните тот вечер, когда она ждала вас тут после плена? Я ведь понимал, почему она попросила оставить ее именно у вас…

— Давай не будем.

— Нет, позвольте, я дорасскажу, — Лешка упрямо поджал губы. — Тогда она взяла с собой не все вещи. Возможно, опасалась, что следствие будет более суровым, и попросила меня присмотреть за личным. Сказала, что я ваш друг, а значит, мне можно доверять.

— Умела она влезть в душу.

— И, тем не менее, она не соврала ни единым словом. Я ваш друг, — Лешка вскинул голову. — И мне можно доверять, поэтому я передаю ее вещи тому, кому она сама верила больше всех.

Парень положил на стол коричневую потертую сумку и вышел из комнаты. Я несколько минут не решался встать, но потом подошел и положил руки на ткань. Твердая, ровная — как и можно было ожидать от Юлии, она больше всего хотела спрятать и сохранить не золото и бриллианты, а бумаги. Я открыл сумку: сверху, перетянутые атласной лентой, лежали письма — переписка с братом и отцом. Я отложил их в сторону. Под ними неожиданно оказалась газета.

Иностранная. Я вздохнул — почему-то казалось, что Юлия уже пережила период увлечения чужим мнением. Рука потянулась отложить толстую стопку листов в сторону, когда в глаза бросился язык и название. «Нойе Райнише цайтунг» — «Новая Рейнская газета», основатель Карл Маркс, а в членах редакционного комитета еще одна знакомая фамилия — Энгельс. Я не удержался, развернул газету — дешевые листы сразу открылись там же, где их читали. Статья — «Значение машин для общества»[16], а там еще одна знакомая фамилия, теперь уже моя.

Незнакомый автор писал о пороках индустриального строя, но спорил с редакцией, считая, что с ними можно справиться не революцией, а одним лишь правильным развитием машин. «В Англии и Франции процесс поглощения малого предпринимателя крупным уже завершен. Используя совершенство паровых машин, они по умолчанию опираются на возможности, которые недоступны отдельным людям. У нас в Германии этот процесс только начался, и мы еще можем пойти по пути России. Посмотрите, что делает царь и его инженер Щербачев — они создают малые машины, которые может позволить себе не только крупный капитал, но и средний. И это даже в рамках одного года уже дало огромный толчок для их экономики. А что, если пойти дальше, если создавать малые машины, не на десятки, а на единицы лошадиных сил? Простые и дешевые, которые стоили бы меньше десяти марок и которые мог бы позволить себе вообще любой человек. Чтобы не было непреодолимой стены страха и денег между работой на капитал и началом своего дела. Тогда баланс производственных возможностей между обычными людьми и крупными компаниями окажется выдержан, быстрое поглощение станет невозможно, и тогда уже государство контролирующими мерами сумеет поддерживать это равновесие дальше. Главное, не допустить ошибки, позволив крупному капиталу взять свое хитростью и контролировать малый опосредованно. Например, через топливо, завязав его производство на себя и заставляя вкладывать его цену в каждую единицу товара. Не знаю, насколько реально создать двигатель, который мог бы работать на любом самом простом топливе, но его поиск и создание должны стать нашей благородной целью на ближайшие годы».

Рукой Юлии Вильгельмовны в статье были подчеркнуты несколько слов. Моя фамилия, «будущее» и «простые машины». Я сразу представил девушку, как она склоняется к моему плечу и тихо шепчет на ухо. Ты сможешь, так будет сложнее, но ты сможешь. Не весь мир в труху, а справедливость. Я сжал и скомкал лист бумаги! Наброски по отравляющим газам отправились в мусорку, а я сел вспоминать дальше. Сознание словно бы жгло горячкой, но мысли были такими яркими.

То, что в статье называли возможным неизвестным будущим, было вполне реально. Простая и дешевая машина, которая могла бы работать хоть на мусоре… Мусор — это, конечно, перебор, но вот создать двигатель, который был не против жрать хоть сырую нефть, хоть угольную пыль — да! В памяти начали всплывать детали. Сначала Рудольф Дизель с его творением — на него я покушаться, конечно, не буду. Но сама идея! Огненный поршень, который уже веками используется в странах Юго-Восточной Азии, правда, лишь для разжигания огня.

Суть простая. Берется полая деревянная трубка с закрытым с одной стороны концом, в нее засыпается трут, сверху вставляется плотно прилегающая палка, а потом резко нажимается. Увеличение давления приводит к резкому повышению температуры, трут вспыхивает, и если вытащить поршень до того, как кончится кислород, то вот она основа для огня. А еще для дизеля или чего попроще — в моем случае нефтяного двигателя.

Схема до безумия простая. Подаем топливо — любое, чтобы горело, хоть нефть, хоть газ, хоть отработанное масло — под давлением оно вспыхивает и двигает поршень. Тут даже не нужно будет переходить на четырехтактную схему, как на двигателях внутреннего сгорания, хватит и старой двухтактной с паровых. Единственная сложность — давление. В дизеле его нужно разгонять до десятков атмосфер, чтобы все работало. Но если мы остановимся на паре лошадиных сил на выходе, то хватит и небольшого повышения. Пять атмосфер и калорифер, который будет поджигать смесь.

Я набросал схему, как калорифер, или калильную головку, частично входящую в двигатель, можно разогревать с другой стороны до нужной температуры. Хоть на углях — займет минут пятнадцать. Хоть от электрической петли — так можно будет сократить