— Это будет на разрыв, как у нас говорят, — довольно улыбался он. — Показать людям работы на более животрепещущую тему сложно. Вы молодец, что, наконец, вышли из тени. Нашим народам сейчас это нужно, как никогда.

Тишина вокруг нас, казалось, поглощала его слова и делала едва ли значимыми для меня. А вот то, на что мы смотрели — вывернутая наружу сердцевина. Лали долго уговаривала меня показать эти фотографии…

…Мои следы в снегу, оборачивающиеся звериными, стали хэдлайнером всей выставки. Немного смазанный неумелый кадр лишь выиграл своей естественностью.

Здесь же был и кадр с моими штанами на перилах. Более говорящего сюжета сложно было найти.

Серия со мной в главной роли в ипостаси медведя, приближавшегося к камере, занимала отдельную стену.

Когда мы с Лали решили показать это все людям, я сделал еще серию кадров о нас. И это было вызовом — дополнить импульсивную съемку Лали такими же живыми кадрами было невероятно сложно. Как технически, так и внутренне.

С разрешения Рэма серия пополнилась еще несколькими историями смешанных пар Аджуна. Работа была долгой и сложной. Но теперь, глядя на итог в этой тишине, я чувствовал то же самое удовлетворение, что и всегда — в этих кадрах было нечто новое для меня. Столько оголенного, живого и настоящего для каждого, кому была близка эта сложная история столкновения двух миров, что оно ощущалось физически. Голос этого мира звучал тише, чем моего прежнего. Его сложнее услышать, его узоры непросто прочесть, но они трогают душу сильней, их послание сложнее. И мне нравилась эта хрупкая сложность.

— Ну что скажешь?

— Не знаю, что сказать, — признался честно. — Чувствую себя пока пустым.

— Свято место пусто не бывает, — улыбнулся он. — Так у нас говорят. Ты просто выложился сейчас.

— Раньше не было такого чувства, — признался я честно.

— И это тоже хорошо. Значит, в моем распоряжении твое лучшее творение на сегодняшний день.

Я кивнул:

— До встречи, мистер Ривз.

— До завтра, Киан.

Я направился к лифтам, прислушиваясь к своим шагам.

Завтра я покажу свое лицо… Ощущения были противоречивыми. С одной стороны — выйду из привычной тени. С другой — мне было все равно. Я обнаружил, что мне просто делиться тем, что получилось запечатлеть на камеру. Я не считал это своим. Или чем-то, за что меня следовало как-то превозносить. Ривз говорил о коммерческой съемке, о работе над заказами, и я обещал попробовать. А это было еще страшнее, потому что "видеть" на заказ еще не приходилось. Я всегда предлагал то, что явилось мне в кадре. Но и здесь я принял вызов. Необязательно ведь принимать чужую форму, тем более людям нужно было именно свежее мнение и другой взгляд.

Когда зазвонил мобильный, я покачал головой, но все равно улыбнулся:

— Не спишь, — ответил, усаживаясь на сиденье такси.

— Я видела. Это так… так здорово, Киан! — Слышал, Лали не просто улыбается — скорее всего, расхаживает перед окном туда-сюда, не в силах сдержать эмоции.

— Все ты.

— Договоришься, — фыркнула она. — Я поверю.

— Давно пора. Пятнадцать минут, и я буду с тобой.

— Жду!

Мы сняли квартиру недалеко от галереи, чтобы быть ближе друг к другу. Илай уже ползал вовсю и требовал все больше времени. Даром, что не оборачивался, развивался даже быстрее оборотня. А меня разрывало на части, когда приходилось оставлять их одних. И сколько Лали ни убеждала, что Смиртон — не пустошь, для меня этот мир был таким же чужим. Пока. Но я определенно дам ему шанс. Просто она еще не знала.

Лали сделала шаг назад, когда я появился на пороге, и улыбнулась:

— Ну как ты?

— Странно. Счастлив. — И я шагнул к ней, сцапал и прижал к себе. Мне не нравилось, как пах этот город. Но Лали была рядом, чтобы вернуть мне мой мир, когда бы я к нему ни потянулся. — Как вечер?

— Илай переползает гостиную от угла до угла за четыре минуты двадцать секунд, — гордо доложила она. — А у меня появилась идея снять о тебе документальный фильм…

Я отстранился и заглянул ей в лицо, щурясь.

— Люди хотят знать, кто ты, — взволновано заговорила она. — Рекламная кампания Ривза в сети и в городе вызывает интерес…

Она говорила, а я видел, как горят ее глаза, слышал, как бьется сердце и учащается дыхание. Вся рекламная кампания выставки была построена на ее фотографиях. В городе расклеили плакаты с ними и даже разместили их на больших щитах. Ривз мастерски заставил людей задаваться вопросом, что такого он готовится сказать своей новой выставкой.

— Мне кажется, или ты вдруг обнаружила совсем другой интерес в своей жизни?

— Не кажется. Мне это все жутко интересно, — кивнула она.

— Думал, станешь моим соавтором. — Я взялся за пуговицы рубашки.

— Эти фотографии у меня вышли спонтанно, — направилась она следом на кухню. — А чтобы работать с камерой на твоем уровне нужно много учебы и практики.

— У тебя вся жизнь впереди, — улыбнулся я, оглядывая гостиную.

Илай спал в кроватке у окна. Невесомые шторы колыхались от сквозняка, а ночное небо сыпало снегом. Определенно, в таком виде этот город был вполне приемлем.

— Знаешь, это было так странно обнаружить, что я могу все поменять, — воодушевленно продолжала она. А мне было приятно замечать, что мы не виделись день, и у нее накопилось много всего мне сказать. Зверю нравилось, что его женщина нуждалась в нем. Мы были счастливы оба как никогда. — Выучиться на кого-то еще, заняться чем-то другим. И признать, что ошиблась с первой профессией.

— Ух ты, — вздернул я бровь. — Чай будешь?

— Да, буду, — уселась она за стол. — Ужин остынет… подогреть?

— Не отвлекайся, — подхватил я тарелку. — Продолжай.

— Меня вдохновил этот твой мистер Ривз. И даже если он общается со мной только потому, что я — мать твоего ребенка, я у него могу поучиться, пока мы сотрудничаем…

Я поморщился, но не сразу понял, что именно цапнуло слух больше.

— Ривз не из тех, кто будет делать то, что не считает нужным, Лали, — мягко перебил ее, заваривая чай. — Твои фотографии вдохновили меня на серию, а его — на выставку. Ты помогла мне войти в этот мир сразу с острой и актуальной темой, а не использовать свои старые работы.

— Они не старые, — бросилась защищать меня она. — Они из другого мира. Но они не менее актуальны…

— Может, — согласно кивнул. — Но я бы не хотел назад.

Во всех смыслах.

Она удивленно на меня посмотрела, а я залюбовался. Как ребенок — большие глаза, приоткрытый рот… Надо таскать камеру постоянно на себе, чтобы не пропустить вот это все.

— Правда? Не хочешь в Климптон?