— Слишком прекрасные…

Он не слышал моих слов, не видел наших лиц, в его посыпанном пеплом взгляде плясало обрывающее последние держащие цепи безумие. Всё чего он желал, о чём грезил, было сейчас олицетворено в этих двух испуганно подрагивающих крыльях, столь непохожих на всё, к чему он привык за эти века.

Словно досадливо мешающую на пути ветку Мёртвый князь оттолкнул меня в сторону. Он забыл, что нам была обещана неприкосновенность внутри Некрополиса. Забыл, что обещал её лично. Забыл, что его слово было также надежно, как и сама смерть. Он медленно приближался, ко всё больше бледнеющей Элати, неумолимо протягивая к ней свои прозрачные, жестокие руки.

Нервы ангела не выдержали. Наверное, это был самый стремительный в её жизни прыжок. Я еле успел поднять голову, чтобы проследить её мерцающий серебром волос полёт. Но это оказалась слабая попытка. Мёртвый князь рванулся за ней едва ли не раньше, чем крылья ангела сделали первый взмах. Тело его истончилось, походя сейчас на гигантскую стрелу, а не на мёртвого дьявола. Он должен был догнать её через одну томительную секунду. Пару мгновений отделяло его от обладания мечтой. Ужас стенал во взоре уже потерявшей надежду Элати. Шансов оторваться у жрицы не оставалось. Мёртвый князь был гораздо быстрее её. Но ещё быстрее был я.

Вряд ли князь понял, что послужило причиной его столь неожиданного падения. Возможно, он даже не обратил на это незначительное обстоятельство своего драгоценного внимания, но второй ещё более жёсткий удар о землю заставил его задуматься о дерзком дьяволе, который так нагло мешал ему достичь своей безумной мечты.

Я не заметил, как он уже оказался рядом со мной. Холод пробежал по всему телу только от одного взгляда наполненных жаждой убийства глаз. Куда делся тот флегматичный, малообщительный философ и любитель живописи. Сейчас передо мной стояла та самая алчущая смерть, которая весело хохочет тебе в лицо с кончика врывающегося в плоть клинка.

Но я всё-таки успел отвести от своего сердца этот разящий кончик. Сомневаюсь, что князь был способен на такое чувство, как усталость, поэтому вопрос о том, кто из нас продолжит шагать по этой земле, надо было решать с максимально возможной скоростью. И, что ещё более существенно, решать его надо было верно.

К сожалению, от моих лучших атак князь пришёл в себя слишком быстро. Я бы сказал смертельно быстро. Увеличившись в размерах почти в три раза, он, несмотря на всё сопротивление, буквально накрыл меня своим утончившимся телом. На мгновение я оказался в темнице смерти. Ледяная волна страха с готовностью ринулась в мою сторону, желая накрыть с головой. К счастью я вовремя вспомнил про мечи. Прорубить дорогу обратно в жестокий мир оказалось на удивление легко. До предела ускорив свой Путь, я подобно лаве вырывающейся из жерла вулкана вырвался из холодных объятий Мёртвого князя, взмыв над ним, и со всей данной мне пламенем силы придавил его к земле.

Чем-чем, а силой меня Великое Пламя не обидело. Скорее даже похвалило. Мой давно мёртвый и столь нежданный враг буквально зарылся в землю по всей своей неумеренной сейчас площади. У меня даже мелькнула наивная надежда закопать его в этой прогоревшей земле, разыграв, таким образом, импровизированные похороны, которые и успокоят его навечно. К сожалению, у моего оппонента были несколько другие планы.

Рванувшись из края его бьющегося в чрезмерно равной борьбе тела, в мою грудь с незримой обычным глазом скоростью метнулся иглообразный отросток. Отбить его я, полностью сосредоточившись на вдавливании в неподатливую почву любителя ангельских крыльев, уже не успевал. Удалось лишь чуть замедлить его неотвратимый ход. Тело вдруг будто пронзили сотни тонких, длинных стилетов. Взгляд обречённо боролся с наступающей тьмой. Хотелось лечь и умереть.

Но видно слишком много меня били, и определённая устойчивость, даже к самым ультимативным ударам, давала о себе знать. Через боль и разочарование я всё же отыскал взглядом так удачно поразившего меня князя. Князь изволил подниматься со своих многочисленных колен. Я же, увы, как раз на них опускался. Не знаю, смог бы я отразить следующий его удар, но мёртвого подвела страсть.

Его предрекающий взгляд дёрнулся от моего, вздрагивающего от слишком медленно проходящей боли тела, на что-то стоящее рядом. Я не повернулся, я знал, что там увижу. С бледным лицом, испуганно-гневным взглядом и успокаивающе сверкающим мечом там стояла Элати, в который раз зачаровывая лёгким взмахом своих крыльев нашего врага. На несколько спасительных секунд Мёртвый князь отдался безумию своей извращённой страсти. Не видя более ничего вокруг, в том числе, и своего недобитого и всё ещё очень опасного врага.

А я уже дано привык обходиться секундами. Хватило мне их и сейчас. Хватило на то, чтобы заскрипеть зубами, встать, гордо выпрямить спину и ударить. Ударить, зная, что это мой последний удар в этой битве при любом её исходе. Два шанса подряд не даёт никто, даже мёртвые безумцы.

Я бил по князю его же грозным оружием. Он очень хорошо умел и любил свой талант к практически любой трансформе. Я решил произвести завершающую для него метаморфозу.

Все точки его многосуставного Пути рванулись на встречу друг с другом. Князь сжался в сгусток дикой мёртвой энергии желающей вновь обрести так резко потерянную свободу. Я не стал мешать, я даже помог. Помог, как не помогал ни одному живому.

Путь князя ринулся в разные стороны, превращаясь из небольшого клубка в стремящуюся к бесконечности плоскость. Тело мёртвого полностью отражало происходящее с его Путём. Оно было уже едва различимо на серой равнодушной земле. А я гнал его всё дальше и дальше, разнося его на километры вдаль, превращая его в тончайшую, абсолютно невидимую сущность.

Я не стремился разорвать его на части, это было, увы, невозможно. Мой замысел был тоньше и гораздо рискованнее. Его больной, но от этого только более опасный разум оставался в каждой частице безжалостно гонимого тела князя. И эти частицы удалялись друг от друга всё дальше. Уже не один, но множество разумов наполнили сейчас моего мёртвого врага. И каждый из них был гораздо слабее оригинала. У них уже не было ни его силы, ни несгибаемой воли, ни изощрённой хитрости. Они больше не могли справиться с его таким тяжёлым и таким нелепым существованием. И они начали засыпать. Его мятежный Путь стал медленно, но верно тускнеть, унося Мёртвого князя за собой, во вторую теперь уже окончательную смерть.

Я упал