Впервые за всю кампанию Раглану показалось, что противник обязательно прорвется. Он поделился своими сомнениями с сидящим в седле генералом Канробером.

– Нет, милорд, – успокоил тот командующего, – надеюсь, что этого не произойдет.

Солдаты французского 7-го полка, которые вели прицельный огонь по наступающей русской колонне, тоже решили, что уже не смогут остановить атаку вражеской пехоты. Когда русские солдаты достигли подножия холма, некоторые из них, не обращая внимания на команды офицеров, двинулись назад. Другие стали поглядывать им вслед, готовые в любой момент присоединиться к отступавшим. Офицеры храбро вышагивали перед дрогнувшим строем. Криками, руганью и ударами сабель плашмя они пытались остановить готовых обратиться в бегство солдат. За строем полка британские офицеры подбадривали союзников криками на ломаном французском. Решив, что все прочие средства исчерпаны, один из французских офицеров с саблей наголо и висящей на ней фуражкой встал прямо под пули противника, который находился примерно в тридцати шагах. К нему присоединились офицер и два английских солдата.

– Барабанщики, вперед! – последовала команда на французском языке откуда-то из глубины строя.

Как в былые героические времена, барабанщики и горнисты вышли на передний край изготовившегося к рукопашной схватке строя. В это время русские пехотинцы, взяв ружья наперевес, пошли в штыковую атаку.

Вражеские колонны только приближались к строю французов, когда полковник Добени с 30 солдатами 55-го полка ударил им в правый фланг. Строй русских был настолько плотным, что полковник оказался лицом к лицу с русским офицером. Ни тот ни другой не могли даже пошевелить рукой. Русский и англичанин улыбнулись друг другу, как бы извиняясь за причиненные неудобства. В этот момент рослый сержант, прокладывавший себе путь через вражеский строй прикладом, кулаками и даже ногами, освободил полковнику дорогу. Он с примерно половиной солдат прошел русский строй от фланга до фланга. Ущерб, который они причинили наступавшим, был ничтожным, но психологический эффект превзошел все ожидания. Почувствовав движение в задних рядах, передние шеренги наступавшей пехоты решили, что на них напали с тыла. Как по команде, наступающие остановились.

Пеннифасер понял, что у него появился шанс. По его команде защищавшие холм англичане и французы одновременно бросились на врага. Русские снова побежали вниз. Одновременно атакой 21-го и 63-го полков удалось сбить прикрытие правого фланга атаковавших; прикрытие левого фланга было рассеяно артиллерийским огнем.

Но находившихся на плато войск союзников все еще было недостаточно для развития успеха. Вскоре русская пехота возобновила наступление. Наступавшие на правом склоне ущелья 6-й и 7-й французские полки вновь отходили назад к Внутреннему холму под ударами теснивших их нескольких русских полков. Слева от французов отводил назад 21-й полк полковник Хейнс, принявший командование у смертельно раненного полковника Эйнсли. На вершине новый командир 4-й дивизии генерал Голди, назначенный на эту должность вместо убитого Кэткарта, предпринимал титанические усилия для того, чтобы отбиться от наседавших со всех сторон врагов. В его распоряжении находилось пестрое воинство, состоявшее из солдат различных полков, расположившихся в густом кустарнике по обе стороны от построенной 2-й дивизией стены для защиты передовых пикетов. В дальнейшем эта стена получила название Барьер и стала ареной не менее ожесточенных боев, чем позиция батареи в недостроенном здании на участке, обороняемом гвардией.

Генерал Голди отправил майора Рамси Стюарта со срочным донесением генералу Пеннифасеру. «Если мы не получим подкрепления, – писал Голди, – нас разорвут на клочки». Это была правда. Но у Пеннифасера совсем не осталось резервов. Майору Стюарту удалось собрать не более 200 солдат. Часть из них он нашел в лагере 2-й дивизии; другие, заблудившиеся во время преследования русских, постепенно возвращались на вершину холма. Эти солдаты были немедленно брошены в бой, и русских снова удалось оттеснить назад. В бою был убит генерал Голди. Его сменил майор Рупер, но и он вскоре был тяжело ранен. Командование принял полковник Хейнс, прибывший в район Барьера с ротой солдат 77-го полка. Благодаря удивительной храбрости, энергичности и мастерству этого офицера удавалось сдерживать все атаки превосходящих сил противника до прибытия свежих сил союзников, после чего картина битвы полностью изменилась.

Прошло почти два часа с тех пор, как Раглан скомандовал перебросить в район Инкермана два 18-фунтовых осадных орудия. Адъютант, который вез приказ командующего, по ошибке передал его не тому, кому он предназначался. Молодой офицер вручил его не командующему осадной артиллерией полковнику Гамбиеру, а командующему батареями полевой артиллерии, расположенными на Внутреннем холме, полковнику Фитцмайеру. Фитцмайер, справедливо полагая, что с его стороны было бы безумием бросать свои позиции и отправляться за осадными орудиями в район Севастополя, где было достаточно грамотных офицеров, способных выполнить распоряжение Раглана. Поэтому, пытаясь перекричать грохот пушек, он коротко крикнул адъютанту: «Невозможно!»

Адъютант передал ответ Раглану, который вежливо выразил свое удивление столь категоричной формой отказа, а затем отправил адъютанта туда, куда тот должен был отправиться с самого начала.

К счастью, два 18-фунтовых орудия давно были подготовлены для передачи в распоряжение полевой артиллерии. Полковник Гамбиер передал пушки и людей для их транспортировки, поскольку у него не было вьючных животных. Каждая из пушек весила более 2 тонн, и расчеты уже совершенно измучились, пытаясь толкать их по неровной местности, когда вдруг выяснилось, что орудия везут в неверном направлении.

Орудия прибыли на позиции в 9.30 утра. Во время перевозки орудий полковник Гамбиер был ранен, и командование батареей принял полковник Коллингвуд Диксон, который, не теряя времени зря, сразу же открыл огонь по врагу. Пристрелявшись за несколько минут, орудия вступили в артиллерийскую дуэль с батареями русских на Внешнем холме. Те ответили ураганным огнем. Ядра с корнем вырывали деревья; в дыму свистели тысячи осколков. В течение четверти часа Диксон потерял убитыми и ранеными около 20 человек из 50. Но, вдохновленные присутствием Раглана, который прискакал на батарею и остался там, чтобы разделить с артиллеристами опасность, солдаты не обращали внимания на потери и вели огонь точно и методично.

Каждый выстрел находил свою цель на вражеских позициях на Внешнем холме. Сквозь рассеявшийся дым были видны обломки укреплений противника, повозок, оторванные орудийные колеса и перепаханная взрывами земля. С оглушительным грохотом взорвался склад боеприпасов. Погибло еще несколько английских артиллеристов, но на смену им пришли другие, и орудия не умолкали ни на минуту. Русские предпочли отвести свои пушки с открытых позиций и перенести их на противоположный склон холма. Но и здесь англичане не оставляли их в покое: английские офицеры сразу же сумели вычислить местонахождение батарей противника. Вскоре французы тоже сумели перебросить на поле боя батарею из 6 тяжелых орудий, а затем еще 6 пушек. К тому времени, когда прибыл генерал Боске с подкреплениями, огонь русской артиллерии был практически подавлен, и французы получили возможность действовать в относительной безопасности.