Особенно из-за того, кто ты есть, не говоря уже о том, что, — он бросает взгляд на ее живот.

— Мне нужно было выбраться оттуда. Иначе я не знаю, что бы произошло.

Я прекращаю есть, чувствуя тошноту.

— Почему? — глупо спрашиваю я.

Елена обводит взглядом стол, затем опускает вилку и кладет обе руки на колени.

— Он назначил мне встречу с врачом.

— Кто? — спрашивает Роум.

Она смотрит на него, ее глаза полны слез.

— Мой отец, — говорит она, задыхаясь. — Он сказал, что, поскольку я не была чиста, он…

Желчь поднимается к горлу.

— Что? — спрашивает Фрэнки. — Что он сделал? — Фрэнки сжимает челюсть, ее ноздри раздуваются, когда она смотрит на Елену.

Она прикрывает рукой свой живот, защищая.

— Он сказал, что исправит это, а потом меня зашьют, и я смогу быть чистой для своего мужа.

— Ты замужем? — спрашиваю я, совершенно сбитый с толку.

— Нет, но он назначил свидание с кем-то. Я не знаю, с кем. Поскольку я всего лишь девушка, то была пешкой в его планах.

— Ублюдок, — ворчит Роум.

— Моему новому мужу было важно, чтобы в нашу брачную ночь у меня текла кровь.

— Какая отвратительная традиция, — говорю я.

— Это старый способ, — говорит Фрэнки. — Мужчины предпочитают брать молодых непорочных невест.

Из этого предложения меня больше всего смущает слово "молодых".

— Насколько молодые?

— Мой отец хотел выдать меня замуж в тринадцать лет, но тогда меня никто не брал.

— А сколько тебе сейчас лет? — спрашиваю я.

— Мне почти восемнадцать. — Фрэнки и ее брат понимающе переглядываются, а я в ужасе смотрю на них. — Я неважно себя чувствую, извините. — говорит Елена и смотрит на Фрэнки. Елена отодвигает стул, и Роум встает, чтобы помочь ей.

— Майя, — зовет Фрэнки, когда Елена исчезает в своей комнате.

Появляется Майя и встает у обеденного стола.

— Да, мэм?

— Елена неважно себя чувствует. Сделай ей сэндвич и отнеси в ее комнату.

— Конечно.

Фрэнки как ни в чем не бывало возвращается к своей еде, а Роум медленно ковыряется в своей.

— Я должен спросить, — начинаю я.

— Что? — Фрэнки поднимает глаза от еды, берет бокал с вином и отпивает.

— Это нормально для вашего… — Я останавливаюсь и пытаюсь подобрать правильные слова. К черту. Теперь я в деле. — Для мафиозных семей?

— Может быть, — говорит Роум. Меня удивляет его ответ. — Это одна из причин, по которой я ушел.

Подождите, он ушел? Но теперь вернулся.

— Почему ты вернулся?

— Потому что я нужен своей сестре. — Он смотрит на Фрэнки и кивает ей. — И здесь мое место.

Я в замешательстве.

— И такое отношение к женщинам — это нормально?

— Кто-то вышестоящий, например босс или подчиненный, берет молодую девственную невесту. Обычно это делается для того, чтобы объединить две семьи и сделать их еще более могущественными, — откровенно отвечает Фрэнки.

— И это совершенно нормально?

— Раньше все было именно так. Но со времени традиции меняются.

— Моя сестра не очень любит глупые традиции. Например, девственниц и кровь на простынях.

Я опираюсь локтями на стол и опускаю голову на руки.

— Слишком много для тебя? — с усмешкой спрашивает Фрэнки. — Это не для слабонервных. В любое время нас могут обыскать, меня могут застрелить, может случиться что угодно.

— Почему, черт возьми, ты хочешь оставаться в такой нестабильной позиции? Ты можешь легко отказаться от этого. Закрыть все и уехать подальше. Уверен, у тебя достаточно денег, чтобы скрыться с радаров.

— У нас больше денег, чем у католической церкви, а у них много, — усмехается Фрэнки, подтверждая слова Роума.

— Тогда почему ты остаешься?

— Потому что я хороша в этом.

Да, она действительно хороша. Я могу не соглашаться со всем, что делает Фрэнки, но она хороша в поддержании порядка и баланса.

— Но…

— Тут нет никаких "но", — говорит Фрэнки.

— Что если…

— Тогда я умру, — отвечает она на мой незаконченный вопрос. — Я знаю, что мое время на этой земле ограничено, так что я должна максимально использовать его.

Мне не нравится, как она небрежно относится к своей жизни. В груди сжимается, а в животе тяжесть от мысли о потере ее. Я отодвигаю тарелку в сторону и встаю.

— Я закончил, — говорю я, беря свой портфель, пиджак и направляясь наверх в спальню.

Я раздеваюсь и иду в ванную, чтобы принять душ. Как только оказываюсь под потоком воды, закрываю глаза и расслабляюсь под теплыми струями. Руки Фрэнки пробегают вверх и вниз по моей спине.

— Почему ты ушел?

— Потому что для тебя смерть — это ничто.

— Мы все умрем, Миллер.

Я поворачиваюсь и притягиваю к себе.

— Но ты не должна это поощрять. Или искать.

— Я не делаю ни того, ни другого. Я просто живу жизнью, в которой родилась. — Ее темные кудрявые волосы тяжелеют под напором воды. — Кроме того, быть плохой приятно. — Она тянется и целует меня в губы. — Ты не можешь отрицать, Миллер. С тех пор как я начала трахаться с тобой, ты веселишься намного больше.

— Ты начала трахаться со мной? — спрашиваю я. Внезапно мое настроение поднимается.

— Да, неужели ты думаешь, что такой мужчина, как ты, смог бы заполучить такую женщину, как я, если бы я этого не хотела?

Я опускаю руку к ее попке и шлепаю.

— Я далеко не в твоей лиге, ДеЛука. — Хватаю ее за запястья и крепко сжимаю руки, обездвиживая их. Мгновенно глаза Фрэнки темнеют, а веки опускаются до полузакрытых. — Такая шлюха для моего члена.

На ее губах играет ухмылка.

— Это только потому, что ты можешь продержаться больше двух минут. Сколько было в прошлый раз? Три минуты?

— Ты умоляешь, чтобы тебя отшлепали.

— Ты даже не представляешь.

— Если