Мелкое полотно громко пело, соприкасаясь с костью, и человек, занятый делом, даже не поднял головы. Зато его помощники вышли вперед. Трое – все крупные мужики в возрасте, с суровыми лицами и мертвыми глазами, смотревшими столь равнодушно, словно к ним пришла вещь на двух ногах. Сегу готов был поручиться, что услышал, как во мраке раздался скрип натягиваемой тетивы легкого арбалета. Он сосредоточился, стараясь определить, сколько еще человек на бойне, кроме тех, кого он видел. По всему выходило, что лишь одиночка-стрелок. Ну и конечно же та пара в шляпах, что встала сейчас возле двери на тот случай, если он надумает уйти раньше, чем с этим согласятся остальные.

Они молчали, но и Сегу не спешил. Ждал, когда закончит работать пила.

Будь на его месте Квинт или Лавиани, эта специальная задержка и пренебрежение мясника здорово бы вывели их из себя. Но Сегу был сделан чуть из другого теста и оставался спокоен, даже когда люди плевали ему в лицо, не говоря уже о таких мелочах, как нежелание общаться с ним.

Многие не хотели. Но рано или поздно они приходили к мнению, что лучше поговорить, чем вопить и умолять сжалиться.

Наконец мясник вытер большие руки сухой белой тряпицей, впервые посмотрев на Сегу.

– Ты слишком молод, чтобы быть седым.

Сам он был в возрасте, с морщинистым лицом и кустистыми бровями. Когда говорил, чуть-чуть растягивал слова.

– Мне не повезло. – Голос у Сегу оказался необычайно высоким, тонким. Почти что женским. Он знал, что людям тяжело воспринимать его из-за этого серьезно. Что же. Пускай сделают над собой усилие. В конце концов, Шестеро советуют быть терпимыми к недостаткам других, а не насмехаться над ними.

Мясник не насмехался, и Сегу про себя добавил деду несколько очков, если вдруг возникнет ситуация и они не договорятся. Умрет мясник без боли.

– Всем нам в чем-то не везет, – сказал старик, откладывая в сторону окровавленную тряпицу. – Тебя я ждал?

– Да.

– Ты не спешил.

Сегу не собирался оправдываться и не сказал ничего.

– Мне стоит подозревать, что тебе не так важны твои друзья, как они меня убеждают?

– Они мне не друзья, – равнодушно ответил Сегу. – Наемные работники. И я бы хотел получить их назад, так как они все еще полезны для моего дела.

– Тогда, как хозяин, ты должен нести ответственность за своих людей.

Эта фраза означала довольно много и подавала сигнал, что Сегу вступает на зыбкую почву. Ответственность могла быть разной, и лишь от ума и жадности старика зависело, какую цену тот готов назначить. И что в результате приобрести. Или потерять.

Поэтому сойка вновь промолчал, предоставляя тому решать собственную судьбу. Он никогда не подгонял людей в столь важных вопросах.

– Как тебя зовут? – Старик оперся на разделочный стол.

– Имена не важны. Надеюсь, наше общение пройдет скоротечно, мы завершим дело и забудем друг о друге.

Одному из помощников эти слова не понравились, он нахмурился, посмотрел на хозяина, но тот никак не прореагировал на невоспитанность, и охрана не стала ничего предпринимать, хотя теперь они смотрели на Сегу куда как менее благосклонно, чем прежде.

– Забыть? Довольно тяжело, безымянный гость. Они убили моего человека и живы только потому, что у женщины быстрый язык. Она заявила, что ты из Пубира. Чуть ли не Боргу подтираешь задницу. Или наливаешь ему вино. Не слишком-то я вдавался в подробности.

– Сложно поверить. Раз ты решил дождаться подтиральщика задницы и говорить с ним, – равнодушно сказал Сегу.

Мясник понимающе улыбнулся:

– Мне нет резона ссориться с Пубиром. Но и отдать я их так просто не могу.

Сегу сделал шаг вперед, и тут же двое охранников оказались на пути, закрыв старика. Сойка посмотрел на них равнодушно, сказав в пустоту:

– Если бы я желал зла, то оно давно бы уже случилось.

– Не многовато ли на себя берешь? – на языке дна спросил один из мордоворотов, но резкий приказ старика заставил его отойти.

Сегу благодарно склонил голову, встал рядом со столом, и между указательным и безымянным пальцами у него появился желтый кругляшок. Стоило первой марке лечь на столешницу, как в руке сойки появилась следующая монета. Он доставал деньги как будто из воздуха, и все напряженно следили за тем, как растет толстый золотой столбик.

– Законы Ночного Клана предписывают договариваться между своими. Даже если они живут и работают в разных странах, – наконец сказал Сегу. – Надеюсь, правила все знают?

– Предлагаешь компенсацию, – на мгновение прикрыл глаза старик, словно тусклый блеск драгоценного металла его ослепил. – Считаешь, десяти марок достаточно.

– Так считаю не только я, но и тот, кому служу. Ты потерял рядового бойца. Денег хватит не только чтобы компенсировать твои затраты, но и на помощь семье погибшего. Все честь по чести.

– Все честь по чести, – помедлив, повторил мясник, и напряжение, висящее в помещении, спало. – Приведите наших гостей.

Охранники не шевельнулись, но во мраке раздался шорох, кто-то открутил фитиль, и вспыхнул огонь фонаря.

Ждать пришлось минут десять. Мясник вновь занялся разделкой мяса, сойка скучал. Наконец на свет вывели пленников. Мардж выглядела целой, чего нельзя было сказать о ее муже. Лицо Бух-Буха представляло собой один сплошной кровоподтек. Глаза превратились в щелочки, нос сломан, губы разбиты. Руки связаны грубой веревкой, оставившей на запястьях красный след.

Сойка посмотрел на мясника, и тот правильно расценил этот взгляд:

– Ребята были очень злы. Скажи спасибо, что не убили его сразу.

Лицо Бух-Буха перекосило, но Мардж цокнула языком, и великан ничего не сказал.

Сегу взял со стола одну марку.

– Мой человек целый и мой человек неделю непригодный для работы, это разная сумма компенсации.

Старик немного подумал, вытер предплечьем вспотевший лоб, удерживая в окровавленной руке разделочный нож:

– Справедливо.

– Справедливо?! – возмутился один из его людей. – Да мы…

– Заткнись, – не повышая голоса, приказал мясник. – Если тебе не нравится, найди себе другую работу. Мы договорились, незнакомец.

Он перерезал веревку, стягивающую руки Бух-Буха. Сегу указал каторжнику в сторону двери.

– Наши вещи. Мой лук и моя сумка. – Мардж говорила спокойно, но Сегу, как и все присутствующие, понимал, насколько та зла и как желает их всех убить.

– На выход! – приказал сойка, и она, тихо зашипев, больше не спорила. Он же посмотрел на обитателей бойни и отвесил легкий поклон. – Господа, мне приятно иметь дело с разумными людьми. Живите в мире. Да не погаснет огонь в вашем очаге.

Снова выйдя под дождь, он пошел по чавкающей грязи, и двое спасенных поплелись следом. Их никто не остановил, и троица довольно быстро оказалась в более спокойных кварталах Мерени.