Когда пристали к берегу в дальнем конце бухты и вышли на прибрежные камни, то буквально в нескольких саженях увидели небольшую речушку со свежей прекрасной водой, текущую с высоких гор и пробирающуюся сквозь густой непроходимый лес из деревьев и кустарников, густо переплетенных вьющимися лианами толщиной, равной лозам дикого винограда.

— Чудесное место! — обрадовался Фаддей Фаддеевич. — И вода превосходная, и наливать бочки сподручно чуть ли ни с берега. Да и туземцев вроде бы как не видать, — продолжал восхищаться капитан, внимательно осматривая берега бухты.

— Вполне согласен с вами, Фаддей Фаддеевич, — подтвердил Андрей Петрович, вглядываясь в видимое пространство вдоль речушки. — Надо будет в этом месте организовать поход в глубь острова вдоль ее русла. Может быть, и найдем что-нибудь интересное, — загорелся возникшей идеей ученый, вспоминая залив Чичагова на Нукагиве.

— Куда же это вас влечет неведомая сила, Андрей Петрович? Ведь там ни пройти, ни проехать, одна мгла какая-то, — поделился своими сомнениями Фаддей Фаддеевич, вглядываясь в переплетения лиан и в валуны, покрытые лишайниками и еле видимые в сумраке непроходимых дебрей. — Бррр… — передернул он плечами.

— Это только цветочки, а вот на Нукагиве были действительно, казалось бы, непроходимые джунгли. Влажный, мрачный и удушливый тропический лес с лианами, не в пример этим, толщиной чуть ли не в руку. И ничего, пробились через него с Григорием Ивановичем на вершину потухшего вулкана в самом центре острова.

Андрей Петрович был уверен, что авторитет их друга-натуралиста сработает безотказно.

— Поступайте, как хотите, — сдался капитан, — но меня в эту авантюру прошу не вмешивать.

— Возьмите меня с собой, Андрей Петрович? — решился после трагических слов капитана великодушно пожертвовать собой ради науки неунывающий лейтенант Демидов.

— И меня, Андрей Петрович. Если можно… — уже просительным тоном произнес гардемарин Адамс.

— Друзья, прекрасен наш союз! — воскликнул ученый, цитируя юного Пушкина. — Возьмем с собой наших квартирмейстеров да еще пару матросов с мачете — чем ни научная экспедиция, господа путешественники.

— Спелись, любители острых ощущений, — хмыкнул, улыбаясь, Фаддей Фаддеевич. — Не зря же говорят, что рыбак рыбака видит издалека.

* * *

Прибыв на шлюп, Беллинсгаузен связался по семафору с Лазаревым, и с обоих шлюпов были тотчас отправлены в Корабельную бухту за водой вооруженные баркасы. Как и предполагал Фаддей Фаддеевич, новозеландцы находились от того места, где наливались водой, за непроходимой горой, и работа была окончена без каких-либо препятствий.

В это же время матросы в бухте закидывали несколько раз невод, но, к сожалению, рыбы было поймано весьма мало. Офицеры же подстрелили нескольких бакланов с удивительно голубыми глазами и других птиц.

— Фаддей Фаддеевич, — обратился к капитану старший офицер, когда баркасы были отправлены за водой, — во время вашего отсутствия на шлюп явился новозеландец и предлагал на обмен некое орудие из зеленого базальта, подобное маленькой лопатке. Но когда я заинтересовался им, продавец потребовал за него мою капитан-лейтенантскую шинель, и сделка, естественно, не состоялась. Я не выдержал и просто-напросто приказал выпроводить непрошеного вымогателя с судна.

— И правильно сделали, Иван Иванович, у этого туземца губа, видать, не дура. Потребовать в обмен за свое изделие, пусть и неплохо сработанное, флотскую шинель с штаб-офицерскими эполетами! До этого надо было еще суметь додуматься! — возмутился жадности аборигена Фаддей Фаддеевич. — Спасибо за столь ценную информацию, я ее учту при дальнейшем общении с новозеландцами.

— А изделие сие было бы неплохо и заполучить, к примеру, для музейной экспозиции, — благоразумно заметил Андрей Петрович.

— Вот вы, уважаемый господин ученый, и займитесь этим, — распорядился капитан, — только убедительно прошу вас вернуться с приобретенной вами вещью после обмена с новозеландцем хотя бы в подштанниках, — от всей души рассмеялся он, в то время как капитан-лейтенант только тактично прыснул в кулак.

Когда же катер и баркас под командой лейтенанта Лескова возвращались из Корабельной бухты с водой, то, выйдя на плес между матерым берегом и островом, были встречены сильными порывами ветра, дующими из пролива, и груженый баркас стало заливать водой. Чтобы облегчить его и спасти от затопления, лейтенант приказал выбросить за борт до пятнадцати пятиведерных анкерков с водой и все кряжи[30], вырубленные для поднятия комингсов люков на верхней палубе, которые были слишком низкие.

Рано утром следующего дня капитан послал катер под командой гардемарина Адамса собрать анкерки, выброшенные с баркаса. Однако удалось найти только девять, некоторые были уже разломаны, и новозеландцы с энтузиазмом снимали с них обручи.

— Вот, нечисти, господин гардемарин! — возмутился унтер-офицер. — Прямо как саранча! С самого что ни на есть ранья уже тут как тут, охотнички до чужого добра!

Однако по требованию Адамса новозеландцы беспрекословно возвратили все, что успели захватить.

Когда гардемарин доложил капитану о результатах поиска анкерков, старший офицер только вздохнул:

— Плакали наши анкерки, Фаддей Фаддеевич! Ищи свищи их теперь по белу свету…

— Успокойтесь, Иван Иванович. Не начинать же нам в самом деле, из-за них войну с местными жителями?!

— То-то и оно, Фаддей Фаддеевич. Прав все-таки лейтенант Лесков — баркас-то подороже будет этих самых анкерков, будь они неладны, — рассудил хозяйственный старший офицер.

* * *

Андрей Петрович был в приподнятом настроении. Еще бы! Подготовка к путешествию в глубь острова шла полным ходом.

Начав свою скитальческую жизнь с мореплавания, когда, освоив основы управления парусным судном на шлюпе «Надежда» под руководством мичмана Беллинсгаузена во время плавания в Атлантическом и Тихом океанах и закрепив полученные навыки при переходе на «Екатерине» из Новоархангельска в Новую Зеландию и обратно, он затем прирос душой к путешествиям по дальним странам. Восхождения на Тенерифский пик и потухший вулкан на острове Нукагива, скитания в течение нескольких лет по Аляске и Верхней Калифорнии привили навыки опытного путешественника. Потому-то душа его и пела в предвкушении новых острых ощущений и пищи для его острого и пытливого ума ученого.

Фаддей Фаддеевич только посмеивался, глядя на энтузиазм, охвативший его друга. «А ведь прекрасный и опытный организатор. Вон как сумел “завести” своих спутников. Ишь, как суетятся, с полуслова выполняя его указания. И ведь не за страх, а за совесть! Единомышленники, одним словом», — с некоторой долей зависти отмечал он, наблюдая приготовления группы к походу.

Сразу же после завтрака все члены команды шлюпа, свободные от вахты, собрались на палубе для проводов путешественников. Среди как провожающих, так и членов группы Андрея Петровича царило оживление.