Тупым в юриспруденции натурально так хочется: «Осуждай по совести, да и всё!» Но тогда целую большую толпу карающего и милующего особого народа — юристов, надо будет аккуратно, без обид переквалифицировать и направить строить необходимые родной стране Советов железнодорожные магистрали в Сибири, ГЭС, ГРЭС, многоэтажные дома и Дворцы культуры, разбивать парки и скверы. А народ, повинных судящий и защищающий, имеет высшее юридическое. И тогда нестыкуха будет. Не по профилю пойдёт их труд и много денег государственных пропадёт, уже выплаченных юристам в виде стипендий и зарплат неплохих, да адвокатских гонораров от подозреваемых.

Поэтому коллеги Фемиды кроме виновных находят в каждом деле ещё и просто виноватых, почти виноватых и тех, кто всем им позволил обзавестись этими пороками. Вот кто ухитрился отвернуться и посмотреть в окно на природу, и в эту секунду пропустить не виноватого к виновности, тот будет тоже повинен. И тоже имеет право получить если уж не реальный срок «на зоне», то хотя бы условный. В самом безнадёжном случае, когда и условно осудить тоже не выгорает — увольняют с ответственных работ или отстраняют от любых других. То есть Фемида как, например, ГАИшник. Он ведь всегда водилу оштрафует, если его машина ему «понравилась» и он тебя уже остановил. Вариантов, чтобы оштрафовать — миллиарды.

* * *

В описанной истории изменены только фамилии и бортовой номер самолёта. Некоторые второстепенные участники полёта придуманы для раскраски повествования. Остальное реально произошло ночью со второго на третье января тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рядом с посадочной полосой аэродрома Алма-Аты.

Сколько написано — столько и погибло. Сколько написано — столько выжило. И довёл полёт до катастрофы, если разобрать событие по совести, один человек. Шарипов. Остальные струсили и ему, начальнику из Главного управления, всё же подчинились. Шарипов, правда сам тоже струсил в самый тяжкий момент. Но до этого его долго нёс поверх голов народа, который рангом ниже, сметая всех и всё на пути, дикий необъезженный конь — гордыня. В простонародии — понт. Ну, струсил он, когда понял, что гробит самолёт и убивает людей. И трусливо сбежал, изобразив потерю сознания. Так в уголовном кодексе и такой статьи — «трусость» тоже нет. Поэтому его и остальных судили по тем статьям, которые есть. Их много в УК. Нашли для каждого. Лопатин сел на десять лет. Шувалов и Горюнов на восемь. Диспетчер Женя по инструкции подчинялся приказам Лопатина, поэтому дали ему всего три. Элегантнее всех «пострадал» Шарипов, главный наш антигерой.

За всё, что он наворотил своим понтом и трусостью, чем действительно сильно посодействовал исчезновению дорогого самолёта и бесценных шестидесяти четырёх жизней, сел Байрам Каримович на целую вечность, на семь лет.

В квартире его, пока он месил бетон «на зоне», жила новенькая жена, прекрасная Анель. Ей он перед арестом оставил сберегательную книжку на предъявителя и много своих фотографий. Чтобы хоть так он был с ней рядом. Но ведь тоже ощутимо пострадала и она, молодая, красивая, любимая жена, удачно для себя заменившая прежнюю и двух детей сразу. Без любимого мужа после приговора осталась Анель одинокой почти навечно. Страдала несказанно тяжко замечательная Анель, к которой Байрам Шарипов и нёсся, подмяв под себя всех.

К ней, несравненной, в ту трагическую ночь рвался он с небес сквозь туман и ураган, плюнув на всех, кто понимает — когда летать можно, а когда ни в коем случае. Он месил «на зоне» бетон и страдал от того, что молоденькая красавица жена хоть и временно, но почти овдовела. Хотя жила она в одиночку почти сносно, однако всё же очень однообразно.

То Игорь — артист забежит до утра, то Коля, то Алёша, то Серёжа или Евгений.

Потом опять Игорь…