— О-о… — Он улыбнулся и открыл глаза. — Это феноменальная составляющая плана. Конечно, если бы ты отдала мне записи, то ее жизнь могла бы сложиться по-другому. Но, видимо, они уже не в тех руках. Мы приложим все усилия и замнем дело. Решим вопрос. Но затраты! — Он вздохнул. — На это уйдут миллионы долларов. Что касается меня, я бы отомстил твоему мужу втройне. — Измаил задумался, и его взгляд скользнул по потолку. — Но у меня есть отец. Он благородный человек. Считает, что даже те друзья, которые его предали, достойны уважения. Хотя бы отчасти. После смерти, конечно.

— Я задала вопрос, — прошипела Настя.

Она видела перед собой создание, из которого самодовольство вместе с полным отсутствием малейших зачатков человеческих чувств произвело монстра. Чудовище, для которого чужая жизнь — не больше чем повод, чтобы полюбоваться собой еще раз в тот момент, когда казнишь или милуешь.

— Ну да. — Голос Измаила прервал ее мысли. — Мой отец решил, что девочку нужно оставить жить. Более того, дать ей образование, достойное окружение. Сделаем из нее человека, и она станет такой же, как мы. Сделаем из нее то, что не получилось сделать из Самсона. Ее ждет большое будущее. Она поедет в Лондон, будет там учиться и жить на полном пансионе. Потом поступит в университет. Она будет процветать и больше никогда не вспомнит о своем отце. Мы, кстати, уже подобрали школу.

Настя резко кивнула.

— Угу. А вы ей расскажете, что убили ее мать? — ухмыльнулась она. — Прямо сейчас? Перед отправкой в Лондон? Или попозже, когда подрастет и превратится в урода, такого же, как и вы?

Женщина с ужасом представила себе, что ждет ее маленькую девочку. Теперь она чувствовала злость — отчаяние за свою жизнь ушло и сменилось ненавистью к тем, кто погубил ее мужа и собирается покалечить ее Нежу.

— Конечно, не скажем, — как ни в чем ни бывало продолжал Измаил. — Ты же видела свою копию? — Его лицо растянулось в улыбке. — Удивилась, наверное? — говорил мужчина, словно обсуждал аттракцион. — Твоя дочь сейчас с няней и матерью в номере, этажом ниже. Она прямо одно лицо с тобой. Ну, так… — Измаил вращал рукой в воздухе. — Разрез глаз слегка подправили.

Настя громко и надрывно засмеялась.

— Ты думаешь, моя родная дочь не поймет, что рядом чужой человек, даже если он очень похож на ее мать? Ты больной, Измаил. Твой отец сделал тебя уродом на генетическом уровне! — злобно улыбаясь, прорычала Настя и сжала кулаки.

Измаил, щурясь, искренне засмеялся.

— Нет. На генетическом уровне он сделал меня умным. И дал хорошее понимание жизни, денег. У меня есть чутье. И относительно твоей дочки тоже есть чутье. Кстати, чтобы ты не сомневалась, мы проверили твой клон в деле. Та, вторая Настя, дважды приходила в твою квартиру. Первый раз, чтобы взять ключи у твоей прислуги.

Слух Насти резануло это слово. Она никогда не относилась к Ирине Валерьевне как к прислуге. Воспитательница ее дочери — да. Но слово «прислуга» она даже подумать не могла в отношении своей помощницы.

— Просто зашла через пять минут после твоего ухода и попросила у нее ключи, сказала, что свои где-то оставила, — продолжал рассказывать Измаил.

— Я об этом не знаю.

— Конечно, не знаешь. Твоя служанка не придала этому факту значения, а значит, совершенно не отличила тебя от того, кто приходил, — вдохновенно рассказывал Измаил. — А второй раз она пришла к вам уже после смерти Самсона. Тогда твоя нянька выгуливала девочку. Веселая, кстати, история, — хохотнул мужчина. — Она прошла в спальню, взяла ее куклу, там их оказалось несколько, а маячок у нее был только один. Знаешь, что вторая Настя сделала, чтобы в случае побега твоя дочура взяла нужную?

Настя покачала головой и, стиснув зубы, продолжала слушать.

— Да просто убрала остальные, — продолжал Измаил. Закинула на верхнюю полку шкафа, чтобы они не бросались в глаза твоей дочери. При обилии игрушек в комнате не сразу и поймешь, что какие-то отсутствуют, правда? — спросил он, радуясь, как ребенок.

Измаил хлопнул в ладоши и наклонился в сторону пленницы, будто во время застолья рассказывал смешную байку.

— Но, ты понимаешь, эта дура проявила инициативу. А какой дурак самый страшный? Правильно. Тот, который с инициативой, — ответил Измаил сам себе. — Она самостоятельно решила поискать записи в детской комнате. Порылась в вещах, что-то там попереставляла, что-то уронила. Мы, конечно, постоянно были на связи. Я торопил ее, слышал, что она действует как слон в посудной лавке. И тут твои вернулись. Даже я в наушнике услышал, как пищала твоя дочь, о чем-то рассказывая своей гувернантке. Ну мы не могли так рисковать, — словно оправдываясь проговорил Измаил. Он помолчал, как будто хотел припомнить все детали событий. — Я приказал ей спрятаться.

Настя вспомнила про разбитую рамку, в которой на стене хранила ключ от ячейки. Вспомнила и странное поведение Ирины Валерьевны. Извинения и настороженность.

Измаил, смеясь, продолжал:

— Она пролежала под кроватью твоей дочери сорок минут, пока ту укладывали спать. Потом, понятно, пришлось уходить. Но твоя прислуга… — Он развел руками. — В общем, мы рискнули, и не зря — получилось неплохо. Твоя нянька, когда встретила Машу, ее так зовут, была уверена, что перед ней ты.

Настя сидела в ужасе от того, что ее дочь действительно может остаться жить с другим человеком. Причем всю жизнь быть уверенной, что это ее мама. Больнее с Настей нельзя было поступить. Невозможно унизить еще больше как мать, которая души в своем ребенке не чает, а дальше ее выбросят из жизни собственной дочери и заменят кем-то другим.

— Значит, Ирина Валерьевна не с вами? — спросила она вслух.

— Какое там, — махнул рукой Измаил. — Все это старичье не ведется на деньги. Помогает только из чувства страха. — Мужчина засмеялся и продолжил: — Причем страха не за себя. Сначала нам пришлось сказать ей, что уберем ее старика. Как, ты думаешь, она отреагировала? Как кремень, — ответил на собственный вопрос Измаил. — Сказала, что тот уже достаточно пожил и сам сильно не расстроится. Пришлось поставить под угрозу жизнь твоей девчушки, ну и твою соответственно. Тут уж она не сопротивлялась.

— И когда Ирина Валерьевна стала с вами работать?

Измаил удивился вопросу.

— Да вот, — он посмотрел на часы, — час назад. — Наши люди ее довели прямо до гостиницы. Если бы мы ее раньше спугнули, неизвестно, как бы она себя повела.

И тут Настю словно осенило.

— Да что за ерунду ты несешь? Как эта женщина, — она указала пальцем в пол, — может пройти под