Потом ушел, но не раньше, чем узнал, что Энн служит гувернанткой в аристократической семье, и поскольку сейчас весна, вполне возможно, находится в Лондоне. Шарлотта не думала, что он знает, в какой именно семье служит сестра, иначе вряд ли потратил бы столько усилий, пытаясь вытянуть из нее ответы. Все же Шарлотта беспокоилась и умоляла Энн быть осторожнее.

Энн смяла письмо и повернулась к жаровне, где горел крошечный огонек. Она всегда сжигала письма Шарлотты после прочтения, хотя это было очень больно. Эти тонкие листочки бумаги были единственной связью с прошлой жизнью. Очень часто она сидела за маленьким письменным столом, смаргивая слезы и обводя указательным пальцем буквы, написанные Шарлоттой. Но Энн не питала иллюзий относительно того, что ее частная переписка будет в полной безопасности, и понятия не имела, как объяснить содержание этих писем, если их вдруг обнаружат. На этот раз, однако, она с радостью бросила письмо в огонь.

Не с радостью, конечно. Очевидно, больше ей не доведется испытать радостей в этой жизни. Но она наслаждалась, уничтожая письмо, каким бы мрачным и яростным ни было это наслаждение.

Энн зажмурилась, пытаясь сдержать слезы. Ей почти наверняка придется покинуть Плейнсуортов. И она чертовски злилась из-за этого. Лучшей семьи она не знала. Сейчас она не заключена на острове, как в тюрьме, в обществе старой леди, не умирает от скуки. Не запирает дверей, боясь вторжения грубого старика, считающего, что должен обучать ее, пока спят его дети. Ей нравилось жить с Плейнсуортами. Здесь она чувствовала себя почти как в своем родном доме, чего не бывало с тех пор… как…

С тех пор как у нее был родной дом.

Она заставила себя дышать, с размаха вытерла слезы тыльной стороной ладони. Но когда уже была готова войти в холл и подняться по лестнице, в дверь постучали. Скорее всего, это Дэниел. Должно быть, что-то забыл.

Она снова метнулась в гостиную и прикрыла дверь. Нужно было захлопнуть ее, но, вполне вероятно, это ее последняя возможность увидеть его.

Припав глазом к щели, она наблюдала, как дворецкий Грэнби идет открывать дверь. Но на пороге появился человек, которого она никогда раньше не видела.

Обычный, ничем не выделяющийся мужчина, одетый как бедняк, которому приходится зарабатывать себе на жизнь. Не рабочий: для этого он слишком чист и аккуратен. Но в нем было что-то нескладное, а в разговоре слышался резкий акцент жителя Восточного Лондона.

– Все доставки – с черного хода, – немедленно заявил Грэнби.

– Я здесь не для этого, – возразил мужчина. Пусть у него выговор простолюдина, но манеры учтивые, и дворецкий не закрыл дверь перед его носом.

– Тогда чего вы хотите?

– Я ищу женщину, которая может здесь жить. Мисс Аннелизу Шоукросс.

У Энн перехватило горло.

– Здесь нет никого с этим именем, – сухо ответил Грэнби. – Прошу простить…

– Она может называться как-то иначе, – перебил незнакомец. – Не уверен, каким именем она пользуется. Но у нее темные волосы, синие глаза, и мне сказали, она очень красива. – Он пожал плечами. – Сам я никогда ее не видел. Она, вероятно, служит здесь горничной. Но она из дворян, можете не сомневаться.

Энн напряглась, готовая бежать. Грэнби не может не узнать ее по такому описанию.

– В этом доме нет никого похожего, – заверил Грэнби. – Доброго вам дня, сэр.

Лицо мужчины стало решительным. Он успел поставить ногу в проем, прежде чем дворецкий успел захлопнуть дверь.

– Если передумаете, сэр, – сказал он, протягивая что-то, – вот моя карточка.

Но Грэнби даже руки не поднял.

– Вряд ли дело в том, передумаю я или нет.

– Если вы так говорите…

Мужчина сунул карточку в нагрудный карман и выждал еще секунду, прежде чем уйти.

Энн прижала руку к сердцу и попыталась дышать как можно глубже. Если у нее и оставались сомнения относительно того, что покушение было делом рук Джорджа Кервеля, теперь они исчезли. И если он готов рискнуть жизнью графа Уинстеда ради мести, не задумается расправиться и с одной из младших дочерей Плейнсуортов.

Энн погубила свою жизнь в шестнадцать лет, когда позволила ему соблазнить себя, но будь она проклята, если допустит, чтобы он уничтожил еще кого-то. Она должна исчезнуть. Немедленно. Джордж знал, где она, и знал, кто она.

Но она не могла выйти из комнаты, пока Грэнби остается в холле. А он все еще стоял там оцепенев, с рукой на дверной ручке. Потом он повернулся, а Энн… Энн стоило бы помнить, что он ничего не упускал. Будь в холле Дэниел, он не заметил бы, что дверь гостиной слегка приоткрыта, но Грэнби?! Все равно, что размахивать красным флагом перед быком! Дверь должна быть либо открыта, либо закрыта. Но ее никогда не оставляли приоткрытой, со щелью шириной в дюйм.

И конечно, он ее увидел.

Энн не дала себе труда притвориться, будто прячется. Она обязана ему всем после того, что он для нее сделал. Она открыла дверь и вышла в холл.

Их взгляды встретились.

Она ждала, затаив дыхание, но он только кивнул и сказал:

– Мисс Уинтер.

Она кивнула в ответ и слегка присела в знак уважения.

– Мистер Грэнби.

– Прекрасный день, не так ли?

Она сглотнула:

– Очень.

– Насколько я понял, у вас выходной?

– Совершенно верно, сэр.

Он еще раз кивнул, словно ничего необычного не случилось.

– Продолжайте, – велел он.

«Продолжайте».

Разве не это она всегда и делала? Три года на острове Мэн, не видя ни одного своего ровесника, кроме племянника миссис Саммерлин, считавшего, что имеет право гоняться за ней вокруг обеденного стола. Потом девять месяцев в местечке неподалеку от Бирмингема, только чтобы оказаться на улице без рекомендаций после того, как миссис Барракло поймала мистера Барракло, когда тот ломился в дверь комнаты гувернантки. Потом три года в Шропшире, что было не так уж плохо. Хозяйкой была вдова, а сыновья уехали в университет. Но потом у дочерей хватило дерзости вырасти, и Энн уведомили, что ее услуги больше не требуются.

Но она продолжала бороться. Получила второе рекомендательное письмо, необходимое, чтобы занять должность в доме Плейнсуортов. И теперь она уходит, чтобы все начать сначала.

Хотя понятия не имела, где теперь ей придется начинать.

На следующий день Дэниел появился в доме Плейнсуортов ровно без пяти одиннадцать, приготовив устный список вопросов, которые должен задать Энн. Но когда дворецкий впустил его в дом, там царил настоящий хаос. Харриет и Элизабет орали друг на друга, стоя в глубине холла, мать орала на обеих, и на скамье, у двери гостиной, сидели три рыдающие горничные.