и узел в моем животе затягивается еще туже. Мне вдруг очень не хочется уезжать без дополнительной защиты.

Снова наступает тишина, и я слишком погружаюсь в свои мысли, чтобы понять, пока не стало слишком поздно, что Тео идет к двери кабинета.

Я спотыкаюсь, когда он открывает ее, и его глаза сужаются.

— Он просто слишком заботится, — быстро говорю я. — Мой брат. Он… — В дверном проеме между мной и Тео есть свободное место, и я проскальзываю внутрь, прежде чем он успевает меня остановить, и закрываю дверь, так что мы остаемся в кабинете одни. — Он просто беспокоится обо мне, — шепчу я, глядя на Тео. Пожалуйста, не отправляй их обратно, — это все, о чем я могу думать, глядя на его напряженное, раздраженное выражение лица. — После того, что случилось, после…

Я тяжело сглатываю, не в силах произнести вслух, что произошло.

— Я знаю о похищении, — говорит Тео. Его голос все еще жесткий и твердый, но мне кажется, что я слышу в нем нотки сочувствия — первый признак того, что он смягчается. Я хватаюсь за это обеими руками, намереваясь убедить его не отправлять охрану Николая обратно к нему.

— Он просто пытается заставить меня чувствовать себя лучше, — тихо говорю я, делая шаг вперед, чтобы протянуть руку и коснуться Тео, мои пальцы проходят по передней части его рубашки. — Мы едва знаем друг друга, а все это уже так ново. Уехать в другую страну…

Я опускаю руки ниже, перебирая пальцами каждую пуговицу, и спускаюсь к поясу его брюк. Не знаю, понял ли он, что я делаю, я придумываю все на ходу, но я надеюсь, что это сработает.

Если нет, то я буду в замешательстве все время, пока мы будем в Ирландии. И хотя часть меня думает, что это может сослужить Тео хорошую службу, другая часть меня беспокоится, что это может сделать все намного хуже, если я не буду такой, какой Тео ожидает меня видеть, пока я там с ним. Хорошей, счастливой, жаждущей жены.

— Марика…

— У меня много чего осталось после того, что случилось, — шепчу я. — Я нервничаю. Суечусь. Беспокоюсь, Николай это знает. Он просто помогает мне адаптироваться. Дает мне немного старой жизни, пока я привыкаю к новой.

Кажется, этим я задела Тео за живое. Его лицо немного смягчается, а затем его челюсть снова сжимается, на этот раз по другой причине, когда я опускаюсь на колени на ковер перед ним.

Медленно тянусь к пряжке его ремня и быстро расстегиваю ее, не сводя глаз с его лица. Я помню, что он сказал, когда мы лежали в постели прошлой ночью, "смотри на меня", и у меня такое чувство, что ему это нравится. Видеть, как я наблюдаю за ним, видеть мое выражение лица, когда он проникает в меня, когда трахает меня, когда заставляет меня кончать. Думаю, он тоже захочет этого, пока я делаю это.

Он не пытается остановить меня, когда я опускаю его молнию вниз. Он не говорит мне, что я не должна, и не пытается убедить меня в обратном. Не знаю, почему я подумала, что он может это сделать, и, что еще хуже, я чувствую небольшое теплое удовлетворение от того, что он этого не сделал. Я вижу, как разгорается его взгляд, как темнеют зеленые глаза, и что-то в мысли о том, что он так сильно хочет моего рта на себе, кажется мне приятным.

Тео стонет, когда моя рука проскальзывает внутрь и вытаскивает его член на открытый воздух, а пальцы обхватывают толстый ствол. Он такой большой, настолько большой, что я не знаю, сколько его удастся взять в рот, но думаю, что ему все равно понравится. А я намерена приложить немало усилий.

Особенно если ты сделаешь его счастливым, сказал Николай. Думаю, я точно знаю, как сделать Тео счастливым. И чем счастливее он будет, чем больше будет доверять мне, тем быстрее все это закончится.

Проблема в том, что я не должна наслаждаться этим так сильно, как сейчас.

Я чувствую пульсацию желания, когда наклоняюсь вперед и провожу языком по кончику его члена. Я уже вижу, как там плещется его собственное возбуждение, и у меня возникает внезапное желание попробовать его на вкус, когда челюсти Тео сжимаются, и он стонет. Его рука скользит по моим волосам, не прижимая мой рот к нему и даже не захватывая меня, но его пальцы скользят по прядям, почти играя с ними, пока я провожу языком по кончику его члена, слегка дразня.

— Боже, как это приятно, — простонал он, его бедра слегка покачиваются, прижимая головку члена к моим губам. Они расходятся вокруг него, слегка втягивая его в мой рот, и он издает еще один низкий, гортанный стон.

Звук его удовольствия вызывает во мне новый прилив желания, и я чувствую слабую влажность между бедер, мое собственное возбуждение отвечает на его возбуждение. Я закрываю глаза и вдыхаю, пытаясь бороться с этим, с этой реакцией, которая, кажется, всегда возникает у меня на него, но не могу. Я чувствую его жар, проникающий в мой рот, мои губы растягиваются по ширине его члена, и я слегка стону, опустив глаза от смущения, когда слышу звук, приглушенный его плотью.

Пальцы Тео касаются моего подбородка, напоминая мне о том, чего, как я знаю, он хочет.

— Смотри на меня, пока ты сосешь мой член, девочка, — пробормотал он, его акцент снова стал густым, и я почувствовала, как мой пульс участился от этого звука. Я поднимаю на него глаза, смотрю на горячее желание на его лице, и все мое тело напрягается.

Я хочу еще больше. Я с трудом пробираюсь еще на дюйм, чувствуя, как он скользит по моему языку, проникая глубже в мой рот. Я плотно обхватываю его губами, посасывая, когда провожу кончиком по зубчатым венам, и слышу, как Тео резко вдыхает, а его пальцы сжимают мои волосы.

— Боже, девочка, — простонал он, и я вдруг с ужасом вспомнила, что, как предполагается, никогда не делала этого раньше, что я должна быть вся в зубах и рвотных массах от его размера, а не приспосабливаться к нему, как если бы я сосала член другого