М. Джеймс

Опасные клятвы

1

МАРИКА

Я сижу в одиночестве у своего рабочего стола и думаю, когда же раздастся стук в дверь. У нас не так уж много времени. Сегодня у меня семейный ужин, планируемый раз в неделю, теперь я живу одна в особняке, который когда-то делила с отцом и братом. Теперь мой брат, Николай Васильев, живет с женой в их поместье, а я по-прежнему живу здесь.

Честно говоря, мне нравится одиночество. Это немного странно, этот дом казался мне слишком большим, даже когда нас было только трое, но сейчас он соответствует моему настроению. Я могу бродить по большей его части, даже не сталкиваясь с персоналом или охраной, которые делают все возможное, чтобы не мешать мне.

Никто не знает, как вести себя, когда принцесса Братвы вернулась избитой и разбитой.

Никто, кроме Адрика.

За последние несколько месяцев, с тех пор как угроза Нарокова была нейтрализована, а мой брат исчез в супружеском счастье с Лилианой, было так много дней, что я задавалась вопросом, как я смогу собрать воедино то, кем я была, и кем я являюсь сейчас. Честно говоря, кажется, что прошло больше месяцев, чем есть на самом деле.

Может быть, поэтому я чувствую себя с ним так, как чувствую. Я никогда не оставалась одна в своей жизни, а тут вдруг оказалась, причем постоянно. Раз в неделю или около того я вижу брата и его жену — обычно вместе, иногда порознь, когда они не наслаждаются новым поместьем, которое приобрели после медового месяца, стремясь заполнить его семьей, которую уже начали создавать. А в промежутках между ними… Адрик.

Именно из-за него я до сих пор не закончила собираться. Нет смысла наносить макияж, когда я знаю, что он тут же его сотрет поцелуем. Несмотря на то, что я ожидаю этого, стук в дверь заставляет меня слегка подпрыгнуть. Это что-то такое, что осталось после событий в комплексе, где Иван Нароков сделал свой ход. Теперь я реагирую на все. Тени, стук, странные звуки. Я знала, что Адрик придет, и все равно это меня испугало.

Я натягиваю на себя шелковый халат и встаю, чтобы открыть дверь. Адрик стоит прямо за дверью, высокий, красивый и светловолосый, мужчина, который когда-то был всего лишь одним из охранников моей семьи, а теперь стал для меня гораздо большим. Якорь, думаю я, иногда, в дни, когда мне казалось, что я могу уплыть. Он спас меня, когда я сама не могла ничего сделать для своего спасения.

— Марика. — Его глубокий, с акцентом, голос прошелся по моей коже. — Могу я войти?

Я молча киваю, отступая в сторону, чтобы пропустить его. Он заходит в мою спальню, закрывая за собой дверь, и меня все еще немного удивляет, что он здесь. Это все еще кажется запретным, табу.

Так и есть.

Телохранители не спят с наследницами Братвы. Они не лишают их девственности и не становятся их любовниками. Но именно это произошло со мной и Адриком.

— Ты в порядке? — Он делает шаг вперед и касается моего лица, его пальцы скользят по моей щеке. Его большой палец проводит по моей скуле, и там, где мгновение назад мне было холодно, я чувствую, что моя кожа теплеет под его прикосновениями. — Я знаю, что сегодня у тебя был тяжелый день.

Сегодня я ходила на могилу отца. Утром я проснулась одна, оделась во все черное и попросила машину. Адрик настоял на том, чтобы сопровождать меня. Дождливая и сырая погода длится уже неделю, конец зимы превращается в первые влажные холода весны. Я долго стояла на сыром холоде под зонтиком, оцепенело глядя на серый камень, пока наконец не вышел Адрик и не стал уговаривать меня вернуться в машину, умоляя вернуться домой.

Я сказала ему, что он может зайти ко мне позже. С тех пор я не выходила из своей комнаты.

Я киваю, все еще пытаясь найти свой голос, и смотрю на смятые простыни на своей кровати. У меня еще никогда не было такого секрета, как Адрик. И вот уже чуть больше месяца я храню его. И я не знаю, что мне делать.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? — Его пальцы все еще нежно касаются моего лица. — Мы не обязаны делать то, чего ты не хочешь, Марика.

— Нет, — мягко говорю я. — Я не хочу, чтобы ты уходил.

Он слабо улыбается.

— Это то, что ты сказала мне внизу, помнишь? Когда я пришел и сел с тобой, и мы…

Я тяжело сглатываю.

— Я помню.

— Я всегда буду счастлив, что попросился остаться в твоей охране, — говорит он, и слабая улыбка все еще играет на его губах. — Иначе… — он проводит большим пальцем по моей нижней губе, — этого бы никогда не случилось.

Конечно, не случилось бы. Мы с Адриком, это то, чего не должно было случиться. Я должна была сказать ему нет. Я должна говорить ему нет каждый раз, когда он приходит в мою постель. Но я не могу.

Я слишком сильно хочу его.

— Иногда я думаю, что это случилось только потому, что тебе было одиноко, — мягко говорит он, притягивая меня в свои объятия. Я поворачиваю голову и прижимаюсь щекой к его груди, вдыхая слабый теплый аромат мужской кожи и нотки ополаскивателя, которым стирают его форму. Его руки широкие и сильные, и я чувствую себя в них в безопасности. Я чувствовала себя в безопасности с тех пор, как он поднял меня с бетонного пола в том комплексе, избитую до полусмерти, и отнес в безопасное место.

— Мне было одиноко, — шепчу я. — Но это не единственная причина.

Николай дал мне строгие указания не покидать особняк без усиленной охраны, а сам отправился в свой запоздалый медовый месяц с Лилианой. Я не возражала против этого, им тоже нужно было пространство, чтобы вылечиться и воссоединиться. Меня оставили в особняке с моей охраной, в том числе и с Адриком.

В