По крайней мере, у него будет немного времени, прежде чем они догадаются.

Уже в аэропорту Атланты он заметил «хвост» из двух человек и нарочно громко, так, чтобы они могли услышать, назвал таксисту нужный адрес, прежде чем усесться на заднее сиденье.

Потом таксист дважды заблудился, потому что плохо (как выяснилось) знал город и еще хуже понимал указания Лэнга. А тому оставалось лишь представлять себе растерянность «нянек», когда его машина вдруг поворачивала и мчалась в обратную сторону. Такие маневры водитель повторил несколько раз, причем без всяких видимых причин.

В общем, он порадовался, когда такси наконец-то остановилось перед церковью Фрэнсиса. «Шевроле» преследователей приткнулся к противоположному тротуару, прежде чем Лэнг выбрался из машины.

Расплатившись, Рейлли вошел в церковь, пересек ее и оказался в доме священника. Там он сразу направился в спальню Фрэнсиса и отыскал «браунинг», который спрятал перед отъездом в Рим. Потом взял ключи от видавшей виды «Тойоты», предоставленной приходом в пользование его другу, и, не выходя из дому, перешел в расположенный за церковью гараж.

Когда он удалялся на неприметной «Тойоте», «Шевроле» неподвижно стоял перед церковью.

Теперь оставалось надеяться, что Герт тоже удастся благополучно избавиться от слежки.

На следующее утро Лэнг взял напрокат автомобиль и отправился в Мейкон. По пути он остановился в Барнсвилле — центре округа — и через знакомого по учебе договорился об аренде кабинета под офис. Ему предстояло на некоторое время превратиться в провинциального юриста, имеющего только одного клиента.

Потом его мысли вернулись к нынешним событиям. Он вполуха слушал болтовню сына, который уговаривал его обязательно завтра пойти на пруд ловить рыбу. Лэнг отделывался двусмысленными ответами, а сам перебирал в памяти известные ему факты.

В Евангелии от Иакова имелось нечто такое, что кто-то чрезвычайно хотел скрыть. Так сильно хотел, что убивал ради этого направо и налево. Единственное указание на заинтересованных лиц могло содержаться в самом тексте евангелия. Чем дольше он будет тянуть с переводом, тем больше вероятность, что загадочные убийцы все же смогут разыскать его. И, что было гораздо хуже, росла вероятность того, что они отыщут его сына.

Но как же все-таки раздобыть текст документа в виде, годном для прочтения? В Интернете ему удалось найти лишь несколько университетов, где имелись специалисты по античному коптскому языку. А это значило, что любая поездка в какой-либо из этих университетов окажется предсказуемой. Лэнгу совершенно не хотелось, чтобы очередной жертвой стал какой-нибудь незнакомый ему профессор.

Он извлек из кармана «блэкберри» и вывел на экран расписание командировок фонда на две ближайшие недели. Обычные европейские и южноамериканские поездки пропустил сразу. Дамаск. Карачи. Стамбул.

Стамбул… Что-то было с ним связано…

A-а, вот что — кажется, именно оттуда православный патриарх отправил в Рим отца Стрентеноплиса. Лэнг смутно припоминал, что в эпоху Византийской империи патриархи были в Иерусалиме, Антиохии, Александрии и Константинополе. А сейчас? Он совсем было собрался позвонить Фрэнсису, но вспомнил, что как раз в это время священник должен находиться где-то над океаном между Римом и Атлантой. Поэтому он взял телефон обеими руками и, старательно прицеливаясь пальцем, набрал электронное письмо Саре.

Через час он лежал рядом с Герт в старинной кровати с пологом. Она не спала и ворочалась.

— Ты уверена, что Дарлин не против того, что мы тут расположились? — спросил Лэнг.

— Она расстроится, когда мы уедем. Точнее, расстроится, когда уедет Манфред.

С одной стороны, Рейлли считал само собой разумеющимся, что все восхищаются его замечательным сыном, но, с другой стороны, немного удивлялся тому, что немолодой женщине может нравиться, когда под ногами крутится малыш.

Как будто прочитав его мысли (такое случалось так часто, что Лэнгу становилось страшновато), Герт повернулась к нему:

— Дарлин просто счастлива, что рядом с ней кто-то есть, когда ее муж угодил в тюрьму. Она не оставалась в одиночестве с семнадцати лет. Да и с тех пор, как в доме последний раз был ребенок, прошло очень много времени.

Пожалуй, Лэнг недооценил силу материнского инстинкта.

Под дверь тонкой полоской просачивался свет, в котором Лэнг сумел разглядеть силуэт Герт. Она смотрела на него, опираясь локтем о подушку и положив щеку на ладонь:

— Она будет очень рада оставить его у себя…

Мягкая крученая подача.

— …Так что я могла бы помочь тебе отыскать тех, кто так надоедает его отцу.

Перемена темпа и атакующий удар навылет.

— А ты думаешь, это разумно — доверить трехлетнего малыша почти незнакомой женщине?

Герт немного помолчала, по-видимому подбирая слова.

— Я говорила с Дарлин. Она хорошая женщина. Не будь она такой, я заметила бы это. Кроме того, ты ведь сам сказал, что дом караулят федеральные агенты.

— Но ведь они здесь не для того, чтобы охранять Манфреда.

Герт изменила позу и опустила голову на подушку:

— Сколько времени нас не будет?

Лэнг не мог не заметить, что Герт говорила во множественном числе. Она уже приняла решение — ее сын останется здесь, на попечении Дарлин. Он же решил не указывать на это:

— Пока не знаю. Завтра должно кое-что проясниться. У меня назначен медицинский осмотр, а потом я забегу в офис и поговорю с Фрэнсисом. Вероятно, что-то прояснится.

Еще долго после того, как Герт, судя по ровному дыханию, заснула, Лэнг думал, почему же она так уверена, что его сыну будет хорошо с Дарлин. Оставалось полагаться на то, что мать ребенка уже поступала так за минувшие три года. А это в свою очередь наводило на не слишком приятные размышления.

IV

Бююкада, Принцевы острова,

Мраморное море, Турция

Через неделю

Призывы муэдзинов с балконов множества минаретов отчетливо разносились над водой, хотя сами мечети на фоне отдаленного анатолийского побережья казались чуть ли не иголками. Электронные усилители добавили громкости звучащим пять раз в день призывам к молитве, но, увы, не привнесли в эти душераздирающие завывания ни грана мелодичности.

Расположившись на корме парома, Лэнг смотрел на проплывавший мимо мыс Сераль и дворец Топкапы, где жили султаны Османской империи. И любовался видом, который открывался перед правителями Ближнего Востока на протяжении четырех с половиной веков — устьем бухты Золотой Рог, соединяющейся с Босфором, отделяющим Европу от Азии. Один город — две части света. Сейчас по проливу проходил сильно возвышавшийся над водой русский супертанкер. Он порожняком направлялся на север, к нефтяным месторождениям Черного моря.