litbaza книги онлайнСовременная прозаХоровод воды - Сергей Юрьевич Кузнецов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 49 50 51 52 53 54 55 56 57 ... 152
Перейти на страницу:

Стихи всегда остаются стихами. Младенец за тридцать лет превращается в грязного, пахнущего бомжом мужика, в спившуюся развалину, в старика, что выглядит старше собственного отца.

Если это – итог Лёлиной жизни, лучше было умереть в двадцать четыре года, убить себя, броситься под поезд, повиснуть в петле, не дожить до старости, поддержать традицию.

Впрочем, традицию я и так поддержала, думает Лёля: великим женщинам-поэтам всегда не везло с детьми.

39. Пополудни. XX век

Институт действовал на переднем крае науки. Диапазон работ был необычайно широк, но Лаборатория, где работал Василий Мельников, занималась разработкой систем космических спутников связи. Сам Мельников специализировался по математическим моделям и потому редко бывал дальше подмосковного городка, где находился один из филиалов Института. Но на этот раз ему удалось уговорить Шефа отпустить его на Полигон, где должен был состояться запуск очередного спутника, в разработке которого идеи Мельникова сыграли не последнюю роль.

Мельников стоял на наблюдательном пункте Полигона рядом с Юрой Кочиным. Минуту назад Кочин сказал:

– Иногда я думаю, что все, чем мы здесь занимаемся, – стрельба из пушки по воробьям. Представь, в этот спутник вбита чертова уйма труда и мысли – а что в результате? Еще тысяча оленеводов смогут смотреть телевизор. И это притом что на Земле голодает почти полмиллиарда человек. Если бы всю эту энергию не тратить попусту, а бросить на решение действительно важных проблем… эх! – и Кочин махнул рукой.

– Погоди, старина, – сказал Мельников. – Так говорят снобы и утилитаристы. А ты помнишь, что говорил об этом Эфэф?

– Я его не застал, – буркнул Кочин.

Мельников попал в Лабораторию в конце шестидесятых и успел поработать со знаменитым Эфэф, Федором Фомичом, прошедшим полигон вместе с Королевым и запускавшим первые ракеты. Эфэф был легендой, хотя у него не было ученых степеней, а воинское звание – не то старший лейтенант, не то майор. Именно Эфэф научил Мельникова отношению к жизни, которое тот пронес через все годы работы.

– Так вот, – назидательно сказал Мельников, – Эфэф говорил, что в конечном счете смысл нашего существования – тратить энергию… И по возможности так, чтобы и самому было интересно, и другим полезно.

– И что? – буркнул Кочин.

– Этим мы здесь и занимаемся – тратим энергию. Нам это, очевидно, интересно, а тысяче оленеводов – полезно. Все вместе двигает вперед науку, развивает человечество.

Кочин молчал.

– Не надо киснуть, – внушительно сказал Мельников, – пора за работу.

– Без тебя знаю, – огрызнулся Кочин. Он всегда так огрызался, когда упоминали Эфэф и других стариков, которых он не застал. Кочин пришел в Лабораторию одним из последних, и за ним стойко держалась репутация очень, очень талантливого юноши. Было непонятно, что здесь перевешивает – признание таланта или напоминание о юном возрасте.

– Не грусти, – сказал Мельников, – тебе всего двадцать пять, всё еще успеешь.

Мельникову исполнилось тридцать, и он чувствовал себя стариком.

Спутник стартовал на следующий день. Вечером ракетчики, физики и математики собрались за большим столом – выпить за удачный запуск. Лица у всех были радостные и возбужденные, только Мельников сидел тих и задумчив. На другом конце стола Леша Жуков, специалист по ракетным топливам, рассказывал новый анекдот:

– Один кибернетик (смех, возмущенные крики программистов) изобрел предиктор, машину, которая предсказывает будущее, этакий агрегат в сто этажей. И задал он для начала предиктору вопрос: «Что я буду делать через три часа?» Предиктор жужжал до утра, а потом сообщил: «Будешь сидеть и ждать моего ответа».

Все весело засмеялись.

– Непонятно, на каком принципе должен работать такой предиктор, – сказал Иван Сидорчук, выпускник мехмата, любимец институтских лаборанток и к. м. с. по плаванию. – Вероятностное распределение событий? Тогда это действительно большая задача, до утра можно и не управиться.

– А хотелось бы знать, что ждет нас в будущем, – сказал раскрасневшийся Кочин.

– Нас ждет коммунизм, – буркнул Жуков, – разве не знаешь? То есть коммунизм ждет все человечество, а нас персонально ждет забвение. Неблагодарность потомков – обыкновенная вещь.

– Потому потомки и забывчивы, что предки необидчивы, – сказал кто-то.

Мельников снова вспомнил Эфэфа. Однажды они выпивали в честь Дня Космонавтики, и по просьбе Лаборатории Эфэф стал рассказывать про Королева. По старой памяти он называл главного конструктора Бородой. Мельников тогда был сильно пьян и не запомнил подробностей: но что-то там было про потомков и предков, живых и мертвых. Кажется, про долг потомков перед предками. У Эфэфа выходило, что все освоение космоса нужно, чтобы отдать этот долг. Кто-то еще сказал Эфэфу, что все это – идеализм и поповщина, а тот весело рассмеялся: мол, Борода однажды признался ему, что верит в ангелов. Идеализм – главное топливо космической программы, сказал тогда Эфэф. Через полгода он сгорел от рака, и сейчас, вспоминая этот разговор, Мельников почувствовал легкий укол, будто у него есть долг, который он никак не может отдать.

– В известном смысле предки всегда богаче потомков, – говорил Жуков. – Богаче мечтой. Предки мечтают о том, что для потомков рутина. Вот у нас есть мечта – достигнуть звезд! Мы все готовы отдать за эту мечту. А наши потомки будут летать к звездам, как мы летаем к маме на летние каникулы.

– Бедные они, бедные, – рассмеялся кто-то.

– Милый Леша, – сказал Сидорчук, – я бы очень хотел повидаться с нашими потомками. У меня к ним есть пара вопросов, преимущественно из области единой теории поля.

Все снова выпили. Сидорчук крякнул и сказал:

– Все-таки нам повезло, что радионуклиды хорошо выводятся спиртом. Представляете, если бы нам пришлось после каждого запуска пить столько же молока!

Постепенно застолье распалось на группы. Несколько здоровенных ребят, два кандидата в мастера спорта и пара разрядников, обсуждали вылазку в горы, которую запланировали на выходные перед возвращением в Москву. Жуков, сидевший неподалеку от Мельникова, понизив голос, рассказывал очередную версию знаменитой аварии 1959 года на уральском «Маяке»:

– Не было там никакого ядерного взрыва, сказки это все. Там был тепловой взрыв, но раскидало вокруг – будь здоров. Какой-то умник с погонами велел бочки с отходами расставить покомпактней, ну, пошел самопроизвольный разогрев, а потом рвануло все. Там есть такая речка, Теча… короче, не советую там купаться.

Очень, очень талантливый юноша Кочин рассказывал о том, как его школьный приятель ездил с родителями-дипломатами в Америку и там видел фильм «Космическая одиссея», про будущее. Мельников не впервые слышал эту историю и каждый раз удивлялся: какое отношение к делу имеет черный столб, который то на Земле, то на Юпитере, то в прошлом, то в будущем. Ракета, что ли? Глупости какие-то.

1 ... 49 50 51 52 53 54 55 56 57 ... 152
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?