– Пойди к нему, он ждет тебя, это важно.

– Ты его знаешь? Он говорил обо мне?

– Нет, он сказал мне об этом во сне, племянница отведет тебя, это недалеко.

– Что тебе приснилось? Что он должен мне сказать?

– Я не знаю, что ему от тебя нужно, я всего лишь посредник, я должна направить тебя.

– Ерунда какая-то!

– Может быть, но ты ведь уже здесь. Разве тебе не интересно, что он хочет сказать?

Она сделала знак племяннице, чтобы та проводила меня. Я сомневалась. Возможно, разумнее было дождаться возвращения мужчин. Ох, но ведь они позабыли обо мне, развлекаясь в свое удовольствие. В порыве гнева я решила пойти за Тхи-Ба, раз уж ее тетя так мне велела.

Я шла и сердито размышляла над тем, что случилось. Я злилась не только на Маттео, но и на Шанти. Как они могли бросить меня? Увидели развевающуюся юбку и позабыли о близкой подруге? Что я вообще тут делаю? Поехала за какой-то рукописью в Гималаи, и теперь вот телефон не ловит, не могу ни с кем связаться. Абсолютная безответственность! Что делают сейчас мои сотрудники?

Дым, вырывавшийся из труб хижин, мимо которых мы проходили, нес в себе аппетитные ароматы кухни. Я оглянулась в поисках Маттео. Напрасно. Мы свернули направо, на боковую тропинку, которая уводила нас все дальше в густую растительность лиственных кустарников. Мы перешагивали через ветви и небольшие ручейки. Наступала ночь, и меня охватили сомнения, стоит ли нам подниматься дальше в гору. К тому же я не успела отдохнуть после долгого путешествия, ноги болели.

Тхи-Ба остановилась на перекрестке четырех тропинок. Она не знала, куда идти дальше. Четыре дороги выглядели одинаково, непонятно было, какую выбрать, не было указателей.

– Вернемся, – предложила я. – Уже совсем стемнело и холод невыносимый. Попробуем еще раз завтра утром.

Я повернулась, чтобы пойти обратно, но Тхи-Ба схватила меня за руку и попросила помочь ей. Я нервно расхохоталась.

– Ну конечно, Жан-Пьер! – сказала я по-французски. – Можем выбрать «звонок другу» или «50 на 50».

Я вытащила мобильник и продолжила так же насмешливо:

– Ой, телефон не ловит, нам не выиграть миллион!

Девушка удивленно посмотрела на меня, она не поняла ни слова. Я повторила по-английски:

– Мы не можем ни с кем связаться, и, похоже, этой дорогой никто не ходит. Некому помочь нам, понимаешь? Поэтому давай не будем глупить и пойдем обратно.

Я дернула ее за рукав, но она отказывалась идти.

– Тебе нужно просто сосредоточиться, – сказала Тхи-Ба, пристально взглянув на меня.

– Как это? На чем сосредоточиться?

– На этой развилке тропинок. Закроем глаза и зададим себе мысленно вопрос: какой нам выбрать путь, какая тропинка приведет нас к цели?

Она говорила так твердо и уверенно, что отказаться было невозможно. Потом Тхи-Ба замолчала, глубоко вздохнула и подняла голову к небу. Все это казалось помешательством. Все вокруг меня будто сошли с ума. И самым ужасным было то, что я сама словно заразилась этим безумием. Не могла не поддаться ему. Я чувствовала какую-то особую силу. Я закрыла глаза и сосредоточилась на каждой из трех тропинок, хотя разумнее всего было выбрать четвертую, которая вела назад, к дому. Я изо всех сил старалась почувствовать что-то, но ничего не происходило.

Шорох крыльев нарушил нашу медитацию. Мы удивленно открыли глаза и увидели, что орел летит прямо над тропинкой, уходящей влево. Он летел совсем низко, поворачивая при каждом изгибе дороги. Потом сел на камень и оглянулся на нас. А затем поднялся в воздух и скрылся из вида.

Я совершенно остолбенела при виде этой сцены и не могла вымолвить ни слова, а Тхи-Ба спокойно заявила:

– Ясно, нужно идти туда.

Я шла рядом с ней и высматривала птицу на горизонте, но орел уже улетел. Тропа шла круто вверх, потом сильно сужалась. Высокая трава цеплялась за нашу одежду. Идти становилось все труднее. Мы, должно быть, ошиблись.

После того как тропинка в очередной раз повернула на девяносто градусов, Тхи-Ба остановилась и начала принюхиваться, словно какой-то зверек.

– Чувствуешь запах?

Я тоже попыталась принюхаться.

– Нет, а что ты чувствуешь?

– Кто-то топит печь, рядом человеческое жилище.

И она поспешила вперед. В нескольких метрах перед нами возникла одинокая хижина. Из ее трубы валил дым. Мое сердце встревоженно заколотилось. Тхи-Ба протянула руку к дверному деревянному молотку.

– Вот мы и добрались! – просияла она.

Я была настроена скептически.

Коктейль

Малейшего препятствия достаточно, чтобы мы утратили способность видеть.

Тэнцзин Гьямцхо, Далай-лама XIV

Не успела я постучать в дверь дрожащей рукой, как мне открыла пожилая женщина. Она совсем не удивилась. Внешне старуха напоминала жительницу Восточной Азии, китаянку или японку. Одета она была в таком же стиле. На ней был красный шерстяной хаори[18] с желтыми цветами, который она накинула поверх серого льняного кимоно, стянутого оранжевым оби – широким поясом. Японка пригласила нас в дом.

Он оказался тесным и маленьким, и потому в нем было очень жарко от топившейся печки. Я представилась и начала объяснять, почему мы постучали в эту дверь. Старуха довольно грубо перебила меня.

– Мой муж тебя ждет! – сказала она по-английски.

Потом она потерла мои ладони одну за другой и вставила в них чашку с травяным чаем. Она повернулась к Тхи-Ба, проделала с ней то же самое, а потом усадила ее на стул рядом с печкой.

Хозяйка пригласила меня пройти за ней в следующую комнату, такую же крошечную. Пожилой мужчина с трудом поднялся с кресла.

– Добрый вечер, Маэль. Наконец ты здесь.

Я оцепенела от страха.

– Откуда вы знаете, как меня зовут? Кто вы такой? С чего вы решили, что я должна к вам прийти? Чего вы от меня хотите? Зачем все это?

Я почти кричала. Меня буквально трясло от страха, я едва держалась на ногах.

Старик взял меня за руку и усадил в мягкое кресло, с которого только что стряхнул пыль. Он сочувственно улыбнулся мне, достал из ящика стола коробочку с табаком и начал набивать им трубку. Старик не сразу ответил на мои вопросы, какое-то время он просто наблюдал за мной.

– Откуда я знаю, как тебя зовут? Я слышал, как ты представилась моей жене. Кто я такой? Не хочется все упрощать, – он задумался, подняв глаза к потолку. – Я существую, и это уже неплохо, понимаешь?

Я в ужасе таращилась на него, молча слушала, боялась перебить. Я сразу заметила, что этот человек почти все фразы заканчивал вопросом