– В общем, все как у нас, за исключением того, что вы не играете в карты и не учите этому меня? – не выдержал я.

– Почти, – не принял шутливого тона Ван. – Похожесть в том, что учить нужно только своим примером. А разница в том, что я тебя никогда не учил быть бандитом! Наоборот, я часто повторял тебе поговорку старинных мастеров рукопашного боя: «Кулачное искусство держится на добродетели». А от себя я добавлю: «И не только кулачное искусство».

Так что запомни: мораль – это основа всего. Правил тут много, все они сопровождаются красивыми историями, я бы мог рассказывать их часами. Но не стану. Скажу просто: живи честно и помни, что другие точно такие же люди, как ты. Если будешь делать так, то тебе никогда ни о чем не придется беспокоиться.

Резюме наше будет очень кратким, построенным по следующему принципу: любая сказка, сколь бы длинной она ни была, должна сводиться к краткой морали, понятной любому, даже совсем не взрослому человеку. Разумеется, ребенок и взрослый из одной и той же сказки могут извлечь совершенно разные уроки, но именно на этот случай сказка и делается «многослойной». Так, всего одна «стандартная сказочная» фраза (например, «Ты добра молодца напои, накорми, в баньку своди, спать уложи…») может послужить универсальной инструкцией, следование которой позволяет практически сразу и весьма заметно улучшить отношения с родственниками, сослуживцами и просто знакомыми. Например, для работодателя ее перевод со сказочного на обыденный язык будет звучать примерно так: «Грязный, уставший, голодный, не имеющий жилья человек о работе думать просто не способен. Дай человеку такую зарплату, чтобы он мог полностью удовлетворить потребности своего тела и у него не было бы нужды думать о чем-то, кроме работы. Вот тогда он (разумеется, если он порядочный) тебе и наработает».

Так и в Ци-Гун: есть важные и простые правила, которые скрыты за длинными и цветистыми («сказочными») наставлениями. Мастерство хорошего учителя во многом состоит в том, чтобы в нужное время расставить нужные акценты, причем сделать это очень коротко. И тогда система (совершенно неожиданно!) становится ясной.

Когда я учился у деда и отца, а потом у Учителя Вана, я очень редко задумывался над тем, чему они меня учат. Мал был, да и некогда было думать. Нужно было просто делать то, что говорили. Хотя… Под конец моего обучения у Вана он часто заставлял меня задумываться над тем, что он говорил. Были у меня и другие учителя, о которых я по разным причинам никому не говорил. Но это неважно, все равно думал я в те времена мало. А когда пошел воевать, вообще не думал. Зачем думать человеку, который может не дожить до завтрашнего дня?

Когда я стал учиться на врача, думать мне тоже приходилось мало. Там нужно было просто очень много всего учить наизусть: сначала русский язык, потом толстенные медицинские книжки, полные мудреных слов не только на русском, но и на латыни. Так что времени для «думанья» у меня снова катастрофически не хватало.

Впервые в жизни время у меня по-настоящему появилось, когда я переехал в Ирландию. Когда прошли первые хлопоты, связанные с документами, устройством, поиском квартиры, покупкой каких-то вещей (из Вьетнама я приехал буквально в чем был), то мне как-то совершенно неожиданно стало нечего делать. Выяснилось, что вокруг меня образовался вакуум. Людей вокруг было множество, но я никому был не нужен. Было такое странное чувство, как будто раньше я был пауком, связанным множеством нитей с множеством разных людей. И вдруг все нити оказались разорваны и я оказался в пустоте – мне даже выпить было не с кем.

Пациентов у меня было совсем мало, учеников не было вовсе, необходимости искать работу тоже не было, так как благодаря щедрости Учителя Вана денег у меня было столько, что я несколько лет мог жить, вообще ни о чем не беспокоясь. Так что я решил немного попутешествовать. Вообще мне было все равно, чем заняться, просто хотелось сделать что-то просто так, без всякой цели. А путешествовать я любил, тем более что Ирландия оказалась очень красивой страной.

Конечно, с моим характером надо было бы ехать на машине, чтобы ни от кого не зависеть, но машины у меня тогда не было. Ближе всего к машине был автобус и я решил путешествовать от автостанции до автостанции. Перегоны были длинные и оставляли много времени для размышления. Как я тогда понял, это судьба распорядилась так, чтобы я смог подумать. Думал я о многом, но, как человек дела, думать «впустую» я долго не мог и как-то сами собой мои мысли вернулись к истокам моего мастерства, к его принципам и основам.

До того момента мне казалось, что ни дед, ни Ван «не отдали» мне полностью боевого искусства, не открыли всю систему целиком. Поэтому я решил «просмотреть» процесс обучения с самого начала. О Ци-Гун я вначале даже и не думал и начал с самого простого, что вообще знал. С первого одиночного воинского формального комплекса (правда, есть и парные, но не о них сейчас речь). Ван называл такие комплексы по-вьетнамски «Куэнами», а дед – «Тао-Лу», что в переводе с китайского означает что-то вроде «комплекса дорожек». Идешь в одну сторону – делаешь несколько техник, поворачиваешь в другую – делаешь еще несколько. Примерно, как пишешь в тетрадь буквы или слова (в зависимости от сложности техники) строка за строкой. Но, как бы это ни называли, никакого значения это не имело, все равно это был не более и не менее как набор техник стиля, собранных в единую последовательность и выполняемых в одиночку. Раньше я называл все это «танцами» и никогда не понимал, для чего они делаются. Иногда у меня даже возникал вопрос: «Мы тут учимся драться или танцевать китайско-вьетнамские народные танцы?» Правда, задать этот вопрос вслух деду или Вану я так и не решился. Они бы мне показали, какие танцы мы тут танцуем. А я и так каждый день получал свою положенную порцию и огрести лишнего мне не хотелось.

Никакого особого смысла такая последовательность не несла (иногда гораздо более эффективным было изучение каждой техники по отдельности), но такие формы были во всех без исключения азиатских воинских школах. Назначение их было простым: заставить ученика наверняка запомнить технику школы. Учась в мединституте, я выучил очень подходящее слово для обозначения такого комплекса: «конспект», или краткое описание важнейших положений изучаемой науки.