«Привычку не пропьешь», — подумал я.

Потом курьер вынул из кармана телефон и куда-то позвонил. Чтобы не мешать прохожим, он отошел к рекламному щиту, держа девочку за руку. Я тут же этим воспользовался, пересек тротуар и быстро встал с другой стороны щита.

Курьеры-педофилы не говорят по телефону громко. Даже дома. Стоя за дверью, никогда не разобрать, о чем речь. А здесь, во время полуденной суеты, у самой дороги, я даже и думать не смел, что что-то расслышу, лишь изредка отстранялся от щита, чтобы заглянуть вниз. Как только ноги курьера и девочки шевельнутся в каком-то направлении, нужно тут же двигаться в обратном. Не хватало еще выйти из-за щита вместе с ними.

До меня донеслось:

— Хорошо, я поднимаюсь…

Я осторожно выглянул из-за щита. Как и следовало ожидать, курьер двигался к проезду между домами. Со двора он должен будет войти в нужный подъезд. Видимо, курьер добрался до последнего ориентира, например этого вот рекламного щита, и теперь уточнил направление финишной прямой.

Она оказалась удивительно кривой. Почти дыша в затылок курьеру, я вошел во двор и дождался, пока он закончит осмотр пространства за своей спиной. Курьер вошел в подъезд, я последовал за ним. Тут же начались кошачьи игрища. Обут он был в мокасины, и ступать шаг в шаг за ним в туфлях было мучительно неудобно. На четвертом этаже курьер остановился.

— Куда мы пришли? — услышал я вопрос девочки.

— Куда надо, — был ответ.

Конечно, больше не стоило играть роль заботливого отца или дяди.

Я уже поднял ногу над следующей ступенью, перенес вес тела вперед и понял, что сейчас придется-таки шлепнуть по ступени. Уже падая, я завалился набок и вцепился в перила. Их вид, безупречно монолитный, намекал на то, что они могли выдержать даже слона.

«Как только перестаешь следовать главному правилу жизни, происходит катастрофа», — пронеслось в моей голове, когда перила под моим весом качнулись.

Подъезд наполнился такой полифонией, что моя спина покрылась гусиной кожей.

Все не то, чем кажется. В это можно не верить. Но следовать такому принципу нужно всегда. Когда-нибудь это станет подсказкой при решении задачи, где неправильный ответ означает смерть.

Я отстранился от перил, прижался спиной к стене и опять услышал ту же самую полифонию. Нет сомнения — это в перила вцепился курьер. Сейчас он смотрел вниз.

И снова наступила тишина.

Звонок.

Я бесшумно перевел дух. Курьер не позвонил бы, если бы не убедился в своей безопасности. Дверь открылась, но разговор, всегда проходящий по одному из нескольких известных мне шаблонов, не прозвучал. Было слышно, как курьер потоптался на пороге и вошел внутрь. Замок молчал.

Я ринулся по лестнице вверх, наклонился, чтобы меня не было видно в глазок, и прижался к бетонному блоку между двух квартир.

«Курьер не может стоять на пороге вечно, — думал я. — Он войдет. Даже если его не пригласят, он обязательно все-таки войдет, чтобы проверить, что в квартире нет копов. Только потом начнется разговор».

За дверью не было слышно ни единого звука. Я приоткрыл створку. Прихожая оказалась пуста. У меня имелось мгновение, но его хватило на то, чтобы войти в квартиру. Скользнув взглядом по стене, я увидел дверь из толстого непрозрачного стекла, в эту же секунду услышал приглушенный голос и звуки приближающихся шагов.

— Простите, что вошел без приглашения, но дверь была открыта, а на звонок вы не отреагировали.

Глаза мои лихорадочно искали убежище в глухом коридоре.

— Для вас она и была открыта, — послышался ответ.

Ждать дальше было вредно для здоровья. Я открыл стеклянную дверь, ведущую в темную комнату, снова прижался спиной к стене, а ухом — к щели между косяком и дверью. В комнате тонко тянуло парфюмом. Видимо, это была спальня.

— Итак, сколько вы хотите?

— А как сильно вы хотите ее?

— Перестаньте пороть чушь. Каждый предмет имеет свою цену. Она не может колебаться от желания приобрести его.

— Мы оговаривали цену. Три тысячи евро.

— Я дам вам две, — пообещал неизвестный.

— Всего хорошего, — ответил курьер, и до меня донеслось клацанье дверной ручки.

— Подождите! — Я услышал, как по полу суетливо застучали тапочки. — Это всего лишь торг.

— Мы не на базаре.

— Но и не в магазине, да? Деловые люди всегда обсуждают цену.

— Мы обсудили ее по электронной почте два дня назад. Цена — три. Вас это устраивает?

— Хорошо. Сейчас…

Я на секунду зажмурился от света, вспыхнувшего наверху.

Кафель до потолка, ванна в углу. Шторка полукругом. Унитаз в другом углу. Шкафчик для полотенец. Раковина-стойка с золотым краном. Все это я рассмотрел за десятую долю секунды.

Твою мать!.. Ванна!

Не раздумывая и секунды, я запрыгнул в нее и остановил колыхание шторки в тот момент, когда дверь открылась. Я стоял посреди ванны и старался дышать через раз.

— Вот деньги, — донеслось до меня из коридора. — Все?

— Все. Я хочу, чтобы вы забыли обо мне.

Теперь я слышал хорошо — хозяин вошел в ванную.

Огромная рука с перстеньком на мизинце втиснулась между стеной и шторкой и раскрутила кран. С потолка на меня обрушился ледяной водопад.

— Что? — спросил хозяин, и рука с растопыренными пальцами замерла над смесителем.

— Я сказал, что теперь вы должны обо мне забыть. Это был разовый заказ.

— Вы мне не доверяете?

— А почему я должен это делать — доверять? Вы же мне не доверяете, не так ли?

Рука взялась за второй кран, и пальцы, цокая перстнем, открутили его почти до отказа.

На мою голову обрушился почти кипяток. Но хозяин закрутил кран наполовину и вовремя отдернул руку.

Теперь передо мной появилась ладонь. Мой клиент пробовал температуру воды. Убедившись в том, что не замерзнет и не ошпарится, он поправил шторку, чтобы вода не прыскала на кафель.

Сплевывая воду, стекавшую в рот, я ждал, пока курьер уйдет. Он — не моя забота. Его накроет другой человек. Не в этом городе.

Дверь хлопнула.

Клацнул замок ванной комнаты.

— Проходи, проходи, моя хорошая…

Я ковырялся языком в зубах и раздумывал, как сделать работу так, чтобы это не видела девочка.

— Какая ты красивая. И платьице у тебя нарядное. Как тебя зовут, малышка?

— Таня, — услышал я голос девочки.

— Ах, какое хорошее имя! Таня! Тебе сколько лет, Танечка?

— Скоро будет восемь.