– Адмирал, вы, я вижу, чем-то озабочены? – с таким искренним участием в голосе спросил он, что Колесников ему даже на секунду поверил. Ровно до того момента, как поймал цепкий, оценивающий взгляд диктатора.

– Устал, долго лететь пришлось, – брякнул он первое, что пришло на ум, и тут же, не давая разговору уйти в сторону, добавил: – Но это неважно, дело прежде всего.

– Да, дело, – каудильо задумчиво покивал. – В этом вы, немцы, похожи на американцев. Те тоже из-за лишней монеты готовы не есть и не спать.

Вот как… Похоже, с американцами-то якшается и даже не скрывает этого. Впрочем, не первый день живет, и пересечься с ними мог где угодно.

– У меня дело чуть более важное, чем пачка мятых банкнот, – сухо отозвался Колесников.

– Ничуть не сомневаюсь, ничуть. На Гибралтар нацелились, а?

– У вас хорошая разведка, – теперь в голосе адмирала лязгнула сталь.

– О, тут дело не в разведке, – каудильо лишь небрежно махнул рукой. Игры собеседника с интонациями, похоже, не произвели на него ни малейшего впечатления. – Просто ваш… фюрер не так давно озвучивал эту идею. Я ответил отказом.

– Вот как?

– Именно так, дорогой мой Гюнтер. Вы ведь позволите так себя называть? Скажу вам, как солдат солдату – не хочу, чтобы моя страна оказалась втянута в эту войну. Мы еще от собственного конфликта в себя прийти не можем. Поэтому мой ответ – нет.

– Окончательный? – Колесников прищурился.

– Ну разумеется. Более того, я весьма удивлен, что вы прилетели. Нет, ход мыслей моего… коллеги вполне понятен. Если не получилось договориться дипломатам, то, возможно, это получится у боевого генерала. Ну или, в вашем случае, адмирала. И я понимаю, что вы сейчас знамениты и облечены доверием, однако на сей раз он промахнулся.

– Нет, он попал в точку, – усмехнулся Колесников, всего пару дней назад имевший разговор с Гитлером как раз по этому поводу. Все же Гитлер был умен и адекватен, это через три года, после пары инсультов, у него поедет крыша, ну да русские иногда способны довести кого угодно. Но сейчас мозги у него пока что были на месте, и ситуацию с Испанией он прописал четко, равно как и предугадал кое-какие нюансы реакции Франко.

На лице диктатора не дрогнул ни один мускул.

– Поясните свою мысль, адмирал.

– Дорогой мой Франсиско… Вы ведь позволите себя так называть? – нарочито пародируя собеседника, протянул Колесников. – Говорите, как солдат солдату? Тогда уж как моряк – несостоявшемуся моряку, но не в этом суть. Хотите открытым текстом? Извольте. Вы слышали старый анекдот? Полюбил слон мартышку – тут-то она и лопнула…

– Не слышал, – ледяным тоном отозвался Франко.

– Это хорошо. Значит, сегодня вы узнали что-то новое. И, надеюсь, поняли, что ваша страна находится в положении той самой обезьяны. А вокруг слоны, слоны, слоны…

– Это угроза?

– Да нет, что вы. Всего лишь предупреждение. Пока предупреждение. Идет большая война. Неужели вы думаете, что сможете отсидеться в стороне? И у вас сейчас выбор: или продолжать балансировать между центрами сил, или встать на чью-либо сторону. В первом случае я вам не завидую. Хотя бы потому, что если вы не согласитесь на наши предложения, то я имею карт-бланш на любые действия, и мне в оперативное подчинение приданы четыре танковые дивизии. Как вы считаете, сколько времени продержится ваша кукольная армия? В прошлую войну она показала себя, откровенно говоря, не очень.

Колесников отчаянно блефовал – никто ему ничего не придавал, естественно. Однако проверить это у Франко не было возможности, а грозная репутация адмирала Лютьенса, наглого и непредсказуемого авантюриста, сама по себе значила много. Но держать удар испанец умел.

– А что вы предлагаете в качестве альтернативы? – спросил он небрежно. Колесников даже не почувствовал в его голосе фальши, без сомнения, во Франко умер талантливый актер.

– О, сущие пустяки. От вас не потребуется даже вступать в войну, и вы останетесь нейтральны… насколько это возможно в наше циничное время.

– А конкретнее?

– Конкретнее? Нам нужен Гибралтар, тут вы правы. И привлекать вашу армию мы не собираемся. Как говорят русские, – тут Колесников не смог удержаться от шпильки, – без сопливых обойдемся. Больше того, после войны мы передадим эту скалу вам, в качестве компенсации за потраченные нервы. А требуются нам от вас всего две вещи – свободный коридор для наших самолетов и, – тут адмирал подошел к очень кстати висящей на стене подробной карте Испании, – аэродромы. Вот здесь, здесь и здесь. В аренду, скажем, на месяц, с полной инфраструктурой и заранее завезенными топливом, бомбами, ну и прочим. Вот список.

– Я могу отказаться? – мрачно вздохнул каудильо. Адмирал посмотрел на него с некоторым удивлением, как на туповатого ученика, и пожал плечами:

– Нет.

Улетали они из Мадрида утром. Хотелось бы раньше, но пришлось согласиться на высказанное сквозь зубы предложение заночевать. Не потому, что так уж важно было его принять, а всего-то из нежелания лететь ночью. Все же сто десятый – это не аэробус на три сотни мест со спутниковой навигацией и миллионом систем безопасности. Ночной полет – риск, совершенно в данной ситуации не нужный, а Колесников, хотя его сейчас и считали самым рисковым адмиралом германского флота со времен Тирпица, отлично умел взвешивать шансы. Полет в чернильной темноте испанской ночи отнюдь не казался ему дорогой в светлое будущее. И вообще, не следовало забывать, что себе он не принадлежал, ему потом еще войну отменять.

Операция по захвату Гибралтара и установлению контроля над стратегически важным проливом началась с действа, совершенно вроде бы к ней не относящегося. Точнее, к проводке конвоя с подкреплением для корпуса Роммеля. Конвоя большого, а значит, требующего надежного прикрытия, для чего были задействованы линкоры «Ришелье», «Бретань» и «Прованс», авианосец и практически все имеющиеся под рукой эсминцы. Весьма солидное прикрытие – британцы в нынешней ситуации вряд ли рискнули бы с ним связываться. Даже в случае гипотетической победы (а французы недавно доказали, что драться умеют) потери оказались бы запредельными и на нынешнем этапе войны недопустимыми. Так что дойдут они до места, а «Лоррэн», базирующийся на Александрию, уже ждал их там. Несколько позже в море вышел крейсерский отряд численностью в четыре единицы с официальной задачей посетить Италию с дружественным визитом. Предлог насквозь надуманный и вроде бы абсолютно во время войны неуместный, но при этом вполне реальный.

Сам Колесников вышел в море на одном из крейсеров, и это обстоятельство, благо разведка островитян наверняка уже знала и о его прибытии в Тулон, и о том, что он уже как-то вел переговоры с дуче, просто обязано было натолкнуть противника на простую мысль: немцы опять собираются давить на союзников, чтобы заставить тех активизировать свои действия. Учитывая, сколько раз такие попытки заканчивались провалом, такие переговоры не должны были заставить Черчилля даже лишний раз почесаться. Если ему, конечно, вообще доложат о столь малозначимом эпизоде. Хотя нет, доложат. Колесников точно знал, что с недавнего времени обо всех случаях его выхода в море британская разведка докладывает на самый верх – слишком уж много нашумел германский адмирал за неполный год. Приятно, хотя, в свете гадких привычек британцев, довольно опасно.