Потянулась привычная дорога: битый асфальт, проржавевшие указатели, лесопосадки и редкие заброшенные селения. Почему-то тут ее проложили на расстоянии от деревень, наверное, чтобы шум машин не мешал жителям.

Сейчас этот унылый пейзаж Азатом воспринимался как что-то хорошее – вот уж действительно все познается в сравнении. От него хоть и веяло мертвой тишиной, но к ней добавлялись какие-то нотки спокойствия. Такие у нового мира критерии, нет мутантов, и ладно.

Как оказалось, и эти места не такие уж безжизненные, но встреченные твари опасности для людей в машине не представляли и очень быстро прекращали погоню.

В целом ехать было даже приятно. Уж точно лучше, чем прорываться через кишащую пауками темноту, поджигая дома, только чтобы очистить путь, и отбиваться от стаи псов-мутантов, которые за секунду рвут человека в клочья. Но если постоянно пялиться на пролетающие мимо деревья, очень быстро заскучаешь. Даже если ты не видел их до этого двадцать лет.

– Сейчас бы музыку, – сказал Азат и повернулся, ожидая услышать остроумную шутку Ершова или слова согласия от Баранова, но вспомнил, что теперь они ему точно не ответят. Адресат выбыл.

От злости захотелось сделать что-нибудь глупое, и он сорвал пластырь, которым заклеил царапины, оставленные ногтями жены.

– Ага, – согласился Шмель. – Только ни кассет, ни дисков нет. Можно, конечно, радио включить, но не думаю, что под белый шум ехать будет веселее.

– Может, сами споем? – предложил вдруг лейтенант, обернувшись к башкиру. – В старые времена, когда ни оркестров, ни машин с динамиками еще не было, солдаты сами пели.

– Маловато нас для хора, – поджал губы и покачал головой Азат.

– Успокойтесь уже, певцы, – попросил водитель, объезжая очередную яму, вольготно раскинувшуюся почти на полдороги. – Вам-то хорошо, сидите себе спокойно, а мне крути баранку туда-сюда.

На этом разговор сошел на нет. Скоро они проехали мимо двух обветрившихся каменных стел, буквы на одной из которых складывались в слова «Альметьевский район», а на второй – «Сармановский». Краски давным-давно выцвели, но гербы городов еще можно было разобрать: стилизованная нефтяная вышка и какая-то птица, изображенная в странной позе, будто поющая. В орнитологии Азат не понимал совсем ничего, а в геральдике и того меньше, поэтому гадать над скрытыми в этих знаках смыслами не стал.

Почему-то как только они въехали на территорию Альметьевского района, дорога сразу же стала лучше. Полотно все еще было разбитое, в ямах и колдобинах, но раньше его вообще практически не было, только кое-где встречались куски асфальта. А здесь почти как до Войны по всей России, разве что ямочный ремонт сделать, да можно кататься.

Иван прибавил скорости, и Шмелю пришлось последовать его примеру. Правда, притормаживать на кочках, чтобы не удариться головой о стену, по-прежнему было необходимо, но раньше машина вообще могла вылететь с дороги, если неудачно попасть колесом в яму.

– Вот уж Савве там, наверное, весело, – сказал башкир, когда увидел, что стрелка на спидометре постепенно ползет к отметке «семьдесят».

– Колбасит, наверное, – пробормотал лейтенант и обернулся, посмотрел в форточку на сидевшего за пулеметом «крепостного».

Того болтало, но его лицо под маской панорамника выглядело совершенно невозмутимым. То ли не видел смысла жаловаться, то ли считал, что настоящий русский витязь должен быть спокоен в любой ситуации.

Лейтенант приоткрыл форточку и спросил:

– Что там с фоном?

– Растет, – ответил Савва. – С каждым километром все сильнее. Похоже, по радиоактивному следу едем.

– Как только до полутора зивертов поднимется, стучи, снаружи торчать опасно будет. – Военный закрыл окошко, не дожидаясь ответа, повернулся к остальным бойцам и скомандовал: – Газы.

Азат среагировал мгновенно: вынул из сумки новый противогаз, надел на голову и резко выдохнул. Подтянул вверх капюшон ОЗК и понял, что всего за пару дней умудрился отвыкнуть от того, что на поверхности ходить можно только в костюме химзащиты.

– К хорошему быстро привыкаешь, – пробормотал Шмель, и башкир понял, что их мысли совпадают.

Еще минут двадцать ехали в полном молчании, говорить было не о чем – все, что можно, уже обсудили. Музыку теперь заменял не белый шум, а собственное тяжелое дыхание. После ГП-5 ПМК-2 радовал гораздо лучшим обзором, а еще не превращал речь в сдавленное бульканье. К тому же всегда имелась возможность попить через трубку. В этом противогазе, наверное, можно было бы даже жить какое-то время, пока кушать не захочется.

– Повезло нам, что через Сарманово проехали, – сказал лейтенант, уткнувшись в карту. – Альметьевск по самому краю минуем.

– Это хорошо… Меня вот что интересует: почему здесь все дорожные указатели в двух экземплярах установлены? – спросил Шмель, кивнув на знак ограничения скорости.

Буквально через метр за ним был такой же. Азат понял, что не обращал на это внимания, но действительно все дорожные знаки оказались продублированы с непонятной целью. Кроме указателей деревень. Он попытался припомнить, было ли так во время его последнего визита, когда он ехал мимо на работу, но не смог.

– А ты как думал? – Башкир усмехнулся. – Это ж самый большой город этой агломерации, тут трубы для нефтепроводов катали, куча нефтяников жила. А у нас в стране кому все лучшее, если не нефтяникам?

– Богатый город был, да? – заинтересовался Шмель.

– Ты на асфальт посмотри. Везде, где не ехали: в Тукаевском, Мензелинском, Сармановском – дороги сошли уже. А тут вполне приличные. Не, битые, конечно, но ездить можно. У людей тут сало было под кожей, я же работал неподалеку.

– Если людей нет, много добычи. Отсюда столько полезных вещей натаскать можно, – вздохнул Шмель. – Вот если у нас получится разнести логово «менталов», народу туда ломанется…

– А с чего они взяли, что бомба сработает? – вдруг вслух подумал Азат. – У «менталов»-то вроде и тела нет, как их убить? Это вообще хоть у кого-нибудь получилось?

– Я слышал один раз, – ответил лейтенант. – С Гренады мародер рассказывал, что у исламистов неподалеку от «Тимирязевского» в храме Рождества Христова поселился «ментал». Болтали, мол, плющил мозги даже тем, кто под землей в переходах сидел. Но несильно, вроде как зрение не у всех отключалось. Ну и моджахеды, недолго думая, долбанули по куполу из «шмеля». Больше, говорят, не было ничего, только сам храм сгорел.

– Ага, и ты в эти байки веришь? – усмехнулся водитель. – Да чушь это все, просто этим уродам храм у их перехода покоя не давал. Вот и сожгли, а чтобы совсем варварами не прослыть, растрезвонили о «менталах».

– Не знаю, меня там не было, – мотнул головой командир. – Почем купил, по том и продаю.

– Так халифатовские вроде особо не боялись варварами прослыть, – заметил башкир. – Они, наоборот, этого и хотели, чтобы запугать всех, нет?