Вот только и Рафаэль умеет быть настойчивым.

Он заходит в класс на последнем уроке уже после звонка. Непринуждённо кивает чуть опешившему учителю математики и чеканным, хищным шагом идёт в мою сторону. А затем молча кладёт мне на парту свёрток, повязанный алой лентой.

Улыбается.

Подмигивает.

И уходит, оставляя меня напитываться до безобразия заинтересованными взглядами. Они прессуют. Душат. Но я вычленяю из них для себя только один — бывшей подруги — Дины Шевченко. Она смотрит на меня таким странным, скребущим взглядом, чуть прищурившись, что я тут же чувствую, как позвоночник обдаёт леденящей изморозью.

Глаза в глаза и девушка усмехается, а потом и кивает мне, будто бы что-то для себя решила, но со мной делиться не собирается, по причине того, что мы просто говорим сейчас на разных языках.

Ну и пусть!

Я ни перед кем отчитываться не собираюсь. Я слишком долго была в тени, а затем терпела тычки всех этих людей. А теперь что? Должна прислушиваться к их мнению и задумываться, что значить той или иной взгляд? Вот и Дина не стала мне опорой и подругой, а сейчас полезла со своими советами и многозначительными зырканьями в мою сторону.

Ещё и удивляется, что я не роняю тапки в беспомощных попытках убежать на край света от внимания Басова. Не хочу и не буду. Я в кои-то веки счастлива и чувствую себя в безопасности, любимой и особенной, а не забитой и ненужной старшей дочерью Храмовой Алевтины Петровны.

«Я с Молекулой договорился. Она отмажет тебя после занятий перед матерью», — отвлекает меня от моих дум входящее сообщение от Басова.

«Есть повод?», — строчу я ответ, и вся свечусь как лампочка Ильича.

«Есть».

«Ну не томи!»

«Ну не тупи! У нас свидание, Истома».

Вай!

«Надеюсь, ты товарища химика ничем там не шантажируешь, что она тебе так бодренько помогает?»

«Надейся».

«Я серьёзно».

«Я тоже».

«Яр?»

«Блин, Истома! Вот ты вечно обо мне всякие гадости думаешь, а это, между прочим, обидно, знаешь ли. А я, вообще-то, сына Молекулы из говна вытащил, отряхнул и на путь истинный наставил. Понятно?»

«Это как?»

«Это, когда тупые малолетние обсосы вместо того, чтобы работать над собой и собственным будущим, начинают загонять себя в могилу разными не кулинарными солями».

«О, Боже!»

«Истома, Боже тут ни при чём. Хоть лоб в молитвах расшиби».

Продолжать дискуссию на эту тему я больше не стала, да и учитель уж больно подозрительно поглядывал на меня, замечая, что я слишком часто отвлекаюсь на телефон. Но вот уже сорок пять минут урока подошли к концу, и я пулей кинулась на выход.

Пробежала, сверкая пятками, мимо не замечающей меня более Марты Максимовской и её компании. Дальше в гардероб, а после — на улицу, где на парковке, в прогретой машине, пахнущей кофе и кожей, меня ждал он. Мой Яр.

— Куда ты повезёшь меня? — выдохнула я, счастливо прикрывая глаза и прислушиваясь, как мерно урчит мотор, разгоняя нас по улицам города.

— В рай… кстати, от мамы своей расчудесной отмазалась?

— Да.

— Отлично. Но, Истома, меня эта женщина начинает не на шутку напрягать.

— Меня тоже, — киваю я и от досады отвожу глаза. Мне хочется быть современной, открытой к общению и кипучей жизни девчонкой, а не маминой марионеткой.

Вот только, что я могу?

И Басов будто бы читает мои мысли, а потом, чертыхаясь, вдруг начинает бурлить и угрожающе пускать пепел, словно опасный вулкан.

— Чёрт его знает, как ты терпишь всё это дерьмо! Родительский контроль, домой сразу после школы, вечером никуда не выходи, с мальчиками не дружи. Полная хрень! И знаешь, я бы подобную ересь терпеть не стал, потому что таким мамашам палец в рот не клади — откусят по самый локоть. Оглянуться не успеешь, как она сядет тебе на шею и просидит там до самой твоей пенсии просто потому, что считает тебя своей собственностью. А ты что табуретка, Истома?

— Нет.

— Так какого художника ты позволяешь этой женщине с собой так обращаться?

— А какие у меня есть варианты, Ярослав? — стискиваю я подол форменной юбки до такой степени, что ткань трещит под пальцами. — Послать мать на три буквы и уйти жить на вокзал? Или предлагаешь объявить ей войну и забаррикадироваться в собственной комнате? Или…

— Или просто можешь заткнуть ей рот и в жёсткой форме утрамбовать в её пустую, пуританскую башку, что ты личность! Что ты выросла и тебе уже не три года!

— Она выгонит меня из дома!

— Не выгонит, зуб даю! Мой дед тысячу раз грозился провернуть подобное и до сих пор не решился. И твоя этого не сделает. Она же верующая, так? Куда ей такие радикальные меры? Не по закону божьему, Истома!

— Ты не понимаешь, о чём говоришь!

— Хорошо, давай поговорим на понятные мне темы. Ок? Ну так скажи же мне, любимая, как долго мы с тобой будем прятаться от твоей прибабахнутой маменьки?

— Пожалуйста, не называй её так, и давай уже сменим тему.

— Нихрена! Подожди ещё немного, так она тебе женишка с подтяжками и редким пушком на подбородке выберет, а потом заставит выйти за него замуж и нарожать кучку спиногрызов, забив на твоё будущее, карьеру и настоящую жизнь!

Он бьёт в самую точку, и мне хочется разреветься как маленькому ребёнку, который просит красный шарик, а ему покупают синий, потому что тот больше понравился маме. А-а-а!

— Хватит!

— Фак! — зло врезал ладонями по рулю парень и притопил педаль газа в пол, всем своим обликом давая мне понять, что в бешенстве от реального положения дел.

Кажется, это была наша первая ссора в отношениях.

Глава 29.1

Вероника

Мы молча выехали на окраину города, также безмолвно добрались до огороженной высоким забором с колючей проволокой территории на самом берегу моря, проехали пункт охраны, предварительно забрав у них пару черных пакетов с эмблемой самого знаменитого в городе суши-бара, а затем побрели к одиноко стоящему у воды маяку.

— Холодно? — обернулся ко мне Басов и посмотрел отчего-то так грустно-грустно.

— Да, — зябко поёжилась я.

— Иди ко мне, — поднял он правую руку вверх, и я тут же под неё нырнула, попадая в его тёплые объятия.

Так мы и добрались до маяка. Ярослав открыл дверь и пропустил меня внутрь, пахнущего свежей древесиной помещения. А затем кивнул на лестницу, ведущую наверх, по которой мы и прошагали бессчётное количество ступеней, пока не добрались до