Ни слева, ни справа не показывались люди. Тэмуджин краем глаза заметил, что рядом с накренившейся сосной шевельнулось что-то темное и скрылось за кустами. «Зверь, черный, будто кабан или медведь… – понял он и еще раз оглянулся вокруг. – Когда же загонщики подоспеют?»

Вдруг справа, от верховьев долины, стали доноситься далекие, еле уловимые звуки. Это были людские крики. Прислушавшись, Тэмуджин разобрал звуки ехора – песни облавной охоты. Резким, отрывистым хором выкрикивая слова-заклинания этой охотничьей песни, загонщики отпугивали кабанов и медведей, которые норовили броситься на них и вырваться из круга.

«Уже пошли верхние! – заволновался Тэмуджин. – А загонщиков все еще нет…»

Звуки ехора стремительно приближались – ее подхватывали все ближе и ближе по цепи. И скоро совсем близко, в ста шагах от него, с пронзительным свистом взмыла вверх йори – знак сотника начинать движение и тут же с обеих сторон от Тэмуджина подхватили песню загонщики их сотни. Надо было начинать идти вперед. Он оглянулся еще раз – рядом никого – и тронул коня, держа лук со стрелой наготове.

Конь его споткнулся о валежину под снегом, Тэмуджин крепче взял поводья и поддал ему в бока гутулами, внезапно обозлившись на него: «На таком одре только овец пасти рядом с куренем, а не на охоту ездить».

Ехор гремел уже по всему лесу. По голосам соседних загонщиков Тэмуджин понял, что те прошли вперед и, боясь отстать от цепи, тронул коня побыстрее.

Приближалось засохшее дерево. Конь его слегка свернул вправо, стремясь обойти стороной колоду, но Тэмуджин удержал его, заставив перепрыгнуть препятствие, держа путь прямо под дерево. Глядя направо, откуда должны были идти гонимые с верховьев звери, Тэмуджин поравнялся с деревом, подъезжая под его низко нависшие сучья.

Сначала он услышал глухой скрип – будто из-под земли – и, резко оглянувшись, увидел падающий на него толстый коричневый ствол с изломанными сучьями. Он успел только поддать гутулами в бока коню, и тут же его снесло с седла могучим ударом в плечо, перед глазами все завертелось, и в следующий миг он с головой окунулся в снег, придавленный чем-то тяжелым в спину.

Эхом разнесся тяжелый глухой стук и треск сухих сучьев. Где-то совсем рядом неистово ржал его конь… Тэмуджин не мог вытащить правую руку из-под себя, чтобы оттолкнуться от земли, в снегу было трудно дышать. Конь ржал каким-то неузнаваемым, почти человеческим голосом, не переставая. Где-то далеко сквозь ржание Тэмуджин услышал людские голоса.

– Эй, сюда, парня деревом придавило!

И вдруг совсем рядом прижатым к земле ухом он уловил торопливо удаляющийся скрип шагов пешего человека.

Его вытащили двое соседних по цепи загонщиков. Тэмуджин слышал, как они подбежали с правой стороны и, не видя их, пошевелил свободной рукой.

– Живой! – воскликнули они в один голос.

Обойдя дерево, они завозились в снегу.

– Сначала коня уберем, мешает, – говорил один другому. – Руби этот сук…

Тэмуджин слышал звонкий стук железного лезвия по сухому дереву.

– Еще этот мешает, руби…

– Э-э, конь-то пропал, видишь, хребтину ему переломило, не может подняться… Заколем его, потом придут за ним, заберут.

Тэмуджин слышал, как с плеском и шипением пролилась на снег горячая кровь… где-то рядом в предсмертных судорогах бился конь.

Наконец добрались до него. Сзади что-то стукнуло легонько, и от спины его разом отошла куда-то придавившая его к земле тяжесть. Тэмуджин поднялся на ноги, стер с лица прилипший снег и увидел перед собой двоих воинов из своей десятки – молодого и старого, с которыми он всю дорогу ехал в одном ряду. В десяти шагах непривязанные стояли их кони.

– У тебя все цело? – расспрашивал старик, оглядывая его с головы до ног. – Ничего не болит?

– Ты будто знал, куда падать, – говорил молодой, осматривая место. – Немного в сторону туда или сюда и пришлось бы тебя тут вместе с конем оставлять. Видишь, ствол совсем рядом лег. А эти два толстых сука тебя обложили как ребенка в зыбке.

Тэмуджин, приходя в себя, оглядывал упавшее дерево. Всюду желтыми клыками торчали острия обломанных сучьев. Рядом лежала бездыханная туша коня с кровавой раной в груди и облитый красным снег.

– А ну-ка, посмотрите сюда! – молодой воин пошел к корневищу упавшего дерева. – Это что такое?

От черневшего круга вырванной с корнем земли по глубокому снегу тянулся след, теряясь за ближайшими кустами.

– Это не конский след, – говорил молодой, склонившись перед собой, разглядывая. – Тут только что прошел пеший человек.

– Ты здесь кого-нибудь видел? – спросил старик, темнея лицом, и по-новому оглядывая упавшее дерево.

– Нет, – облизав засохшие губы, сказал Тэмуджин. – Но когда лежал здесь, слышал человеческие шаги…

– Смотрите, а это что за припас тут лежит, – молодой, нагнувшись, вытащил из снега толстую жердину длиной в полтора алдана, с обеих сторон ровно обрубленную топором. – Что им здесь делали?

Старик внимательно осмотрел землю под корневищем дерева.

– Земля не свежая, – сказал он, изумленно глядя на молодого. – Это дерево упало не сейчас, а видно, еще до снега. Тогда же его подняли обратно и подперли этой жердиной. Оставалось только дернуть ее за веревку, как…

– Давно готовили дело… – сказал тот и посмотрел на Тэмуджина. – Видно, ты стал занозой в глазах у наших нойонов.

Тэмуджин, удрученный, молча смотрел на то место, где он только что лежал, придавленный суком, рядом со смолистым мерзлым стволом шириной в охват.

– Послушай меня и хорошенько запомни, – сказал ему старик, раздумчиво глядя на него. – Если хочешь остаться живым, не болтай никому о том, что здесь случилось. Мы сейчас поедем в цепь, а ты снимай со своего коня седло и иди по старому следу обратно. Поклонись Таргудаю и скажи что, мол, коня придавило деревом, хребет ему сломало, а ты вылез, осмотрел коня и прирезал. Делай вид, будто ты не понял, что на самом деле было. И отныне старайся нигде одному не оставаться. Да хорошенько посматривай вокруг, как же ты не увидел такую подпорку под деревом?

– Да ее не сразу заметишь за кустами, – вступился за Тэмуджина молодой. – Не ошкурена, да еще снегом присыпана…

– Ладно, поехали, – заторопился старый. – А то наши вон уже где, скоро зверь сверху пойдет…

Они сели на коней и двинулись друг за другом наискосок по склону, ведя новый след в глубоком снегу, негромко переговариваясь между собой. Тэмуджин проводил их тоскливым взглядом; он смотрел им в спины, пока они не скрылись в зарослях молодых сосенок.

Оставшись один, чувствуя, как у него сжимается в груди, он оглядывался по сторонам: тот, кто свалил на него дерево, чьи удаляющиеся шаги он слышал, мог не уйти далеко, а спрятаться где-нибудь в кустах и следить за ним. Тэмуджин быстро нагнулся и достал из под ветвей свой лук, выпавший из рук при ударе и, вынув из колчана новую стрелу, приладил к тетиве. Подошел к неподвижной туше коня; не выпуская из рук оружия, торопливо отстегнул подпругу и, обойдя с другой стороны, вытянул его по снегу из-под туши. Снял узду, освобождая из все еще тепловатого рта мертвого коня железные удила и, взяв все в охапку, быстро пошел обратно по своему следу…